— Лаврентий Павлович? Это Никита Волков. Приезжай на набережную Фонтанки, тут много интересного по твоей части.
— Никита Васильевич, это не мой район, — запротестовал пристав.
И тут же жадно спросил:
— А что случилось?
— Вот приедешь, и увидишь, — усмехнулся я. — Не бойся нарушить инструкции — только так можно забраться на ступеньку повыше. А то и на две.
— Выезжаю, — быстро сказал пристав.
Я покосился на спящего Ширяева и добавил:
— Захвати с собой двух жандармов, покрепче. Все, жду.
Заужский примчался через двадцать минут — при том, что ехал он с Петербургской стороны. Вот, на что способно служебное рвение!
Пристав ворвался в дом и сразу бросился к Ширяеву.
— У вас труп? Кто это?
— Нет, это преступник, — усмехнулся я. — Он спит, не буди его пока. Лучше взгляни сюда.
Я провел пристава на склад и полюбовался его вытаращенными глазами и отвалившейся челюстью.
— Что это? — растерялся Заужский при виде штабеля мешков.
Он кинулся к мешкам. Бесстрашно подцепил щепотку порошка, растер его в пальцах и принюхался.
— Это… это магоцвет?
Затем его взгляд упал на небрежно рассыпанные рубины. В отличие от Семена Евграфовича, пристав сразу опознал камни.
— Рубины! Их украли неделю назад — ограбили машину прямо возле аномалии!
— Чью машину? — как бы между делом поинтересовался я.
Но пристав не попался на уловку.
— Я не могу вам сказать, это тайна следствия. Никита Васильевич, дорогой! Спасибо, что вызвали меня!
— На здоровье, — усмехнулся я.
— Вы дадите показания? — вцепился в меня Заужский.
— Непременно, но с двумя условиями. Во-первых, ты сам их запишешь. Во-вторых, не станешь дергать меня в Столицу на суд.
— Обещаю! — закивал пристав.
Я рассказал ему, что случилось в доме. Заужский все записал на магофон, заметив:
— Потом оформлю, как положено, и привезу вам на подпись.
— Что будешь делать теперь? — спросил я.
— Мне срочно нужен владелец дома! — принялся соображать Заужский. — Вы не знаете, кто он?
Я покачал головой.