Я рассмеялся и, перегнувшись через спинку, толкнул его в бок.
— Просыпайся, засоня! Приехали. Кто-то грозился устроить мне эпическую гулянку. Не проспи свою возможность.
У меня как будто гора с плеч свалилась.
Дело было закончено.
Полностью.
Окончательно и бесповоротно.
Фух!
Я вылез из машины и с удовольствием потянулся. Как же хорошо-то а?
На Бернгардовку опускался теплый августовский вечер. Неподвижный воздух казался хрупким и холодным, как тонкое стекло.
Тихо гудели мощные артефакты, которые создавали вокруг участка защитное поле.
Все, больше они не нужны!
Враг разбит, раздавлен и окончательно сгинул в мире Призраков.
Улыбаясь, я вошел в защитное поле. Ощутил легкое покалывание, похожее на щекотку. От этого настроение поднялось еще выше.
Я поднял руки и сделал несколько сложных движений, который научил меня Родион Романович.
Артефакты перестали гудеть, а защитное поле исчезло.
Я обернулся и подмигнул Илье, который тоже вылез из машины и теперь смотрел на меня.
— Вот так, дружище! Осажденная крепость свободна.
Барятинский неожиданно расчувствовался.
— Дай, я тебя обниму, Никита! — радостно завопил он.
И тут же исполнил свою угрозу — крепко стиснул меня в объятиях.
— Только целоваться не вздумай, — засмеялся я.
Вырвался из рук Барятинского и толкнул створку ворот.
— Загоняй машину, — сказал я Илье.
Огромная жабья голова, которую мы привязали на крышу машины, покачиваясь вплыла во двор.
— С таким грузом тебя ни один извозчик не повезет, — весело сказал я Барятинскому.
— Вызову грузовую машину, — отмахнулся он.
Я запер ворота, с лязгом задвинув металлический засов. Машинально подвесил на створку охранную печать с обратным рисунком. Она не мешала желающим выйти наружу. А вот с улицы печать никого не пустит.
Свобода — это хорошо. Но элементарную заботу о безопасности никто не отменял.
Я повернулся и увидел на крыльце Алену Ивановну. Она смотрела на меня, и в ее взгляде была тревога.
Когда я поднялся на крыльцо, Алена Ивановна подошла ко мне.