Странный всё-таки человек этот Тарков, слишком странный. Кажется, что он видит меня насквозь и знает всё, что я планирую сказать. Кто он?
В кабинет вошёл полковник Терентьев. Кивнув начальству, он указал мне на выход и сказал:
– Выходи.
Я вышел в коридор. Терентьев закрыл дверь и пошёл по коридору в направлении, с которого мы недавно пришли. Повернувшись, раздраженно позвал:
– Пошли уже, сейчас тебя накормят и с другом встретишься…
Увидев Арсения, я не сразу узнал его. Впалые щёки и усталые глаза, осунувшийся и сильно исхудавший, нет прежнего задора, нет веселья и чёткости движений, трясущаяся рука пытается запихнуть ложку в рот. Помотало тебя, дружище…
Сев на стул, я посмотрел на друга. Несколько секунд потерявшие смысл глаза смотрели на меня, а затем в них зажегся огонь. Сеня улыбнулся и тихо сказал:
– Ну привет, мент!
Я улыбнулся в ответ:
– Привет, гбшник!
Сеня тихо посмеялся и скривился от боли. Ложка упала в тарелку с супом. Подняв трясущиеся руки, он с тоской посмотрел на них и пробормотал:
– Тело не слушается меня… я проиграл… иногда так бывает…
Под белой футболкой, которая скрывает тело Арсения, угадываются повязки. Пуля в живот, пуля под ключицу, и в грудь. Левая кисть зажила, но в центре ладони остался розоватый рубец-звездочка. С обратной стороны рубец поуродливее.
– Ты восстановишься, – твёрдо сказал я, пытаясь успокоить друга. То, что Арсений друг, решил давно. В нынешней ситуации друзей у меня не так уж много, всего один, ведь Пашка перестал быть другом. Были ли его действия предательством сложно понять, в этом нужно разбираться, но могу сказать однозначно – наши отношения испортились.
Минут пять мы просидели в тишине. Помещение, переделанное под столовую, никто не посетил, нам благосклонно позволили поговорить в полном одиночестве. Думаю, что без скрытого наблюдения всё же не обошлось.
Первым тишину нарушил Сеня. Заговорил, когда я поел, хотя свой суп он так и не осилил.
– Руслан, ты в курсе, что на нас возлагали большие надежды? Мы должны были стать избранными. Теми, кто спасёт мир. Мы одни из нескольких сотен, подопытные кролики, объекты. Те, кто не прошёл отбора. Мы – это всего лишь отходы.
Я медленно кивнул. Сеня спросил:
– Не обидно?
Я медленно покачал головой и улыбнулся:
– Ни капли! У нас еще есть порох в пороховницах. Двое уже много. Прорвёмся, друг!
Задор и желание действовать, я наконец-то увидел их в глазах Арсения и понял, что это ещё не конец. Это всего лишь начало.
– Ты молодец, Руслан. Спасибо. Еще повоюем. Еще покажем миру, что мы чего-то стоим. Если повезёт – то и спасём его!
– Обязательно спасём! – Я подмигнул Арсению, потому что научился понимать его без слов. Дальнейшее – дело техники, осталось решить только последнее, маленький вопросик. Задал его: – Друг, скажи, как мне называть тебя? Арсением или Захаром?
– Захар Маркин умер, – сурово ответил Сеня. – Я – Арсений Ленин!
– Хочешь я убью его? – Сеня криво усмехнулся.
Идущий впереди Пашка его не услышал, напевает что-то старое и давно забытое.
– Не стоит, – ответил я. – Он такой же, как и мы. Заложник обстоятельств.
– Нет, Руслан, он сотрудник Особого Отдела, а вот мы с тобой – его пленные.
– Чего вы там треплетесь? – Пашка остановился и смерил нас недовольным взглядом. – Идём быстрее, время не на нашей стороне.