– Поспи, друг. Так будет проще…
– Будет буянить – просто успокоим.
– Думаю, что не будет, меня он послушает. Крайние меры точно не понадобятся.
– Надеюсь на это…
Обладатель прокуренного голоса мне не знаком, а вот Пашкин голос я опознал с лёгкостью. Услышав звук закрывшейся двери, спросил:
– Почему я связан и слеп?
– Очнулся! – обрадовался Пашка.
По глазам ударил свет дневных ламп, пришлось зажмурится. Какой идиот додумался надеть мне на голову мешок?
– Рус, не обижайся, – взмолился Пашка. – Так было нужно…
– Развяжи меня! – потребовал я. – Хочу нос тебе сломать!
– Позже сломаешь.
Свет перестал быть ярким, глаза привыкли. Потолок усеян лампами дневного света, относительно тепло, лежу на чем-то твёрдом связанный по рукам и ногам.
– Развяжешь? – спросил я.
Пашка склонился надо мной и поинтересовался:
– Буянить не будешь?
– Только нос сломаю! Паша, твою мать, что происходит?
– Руслан, ты находишься в убежище Особого Отдела. Извини, но это вынужденная мера, ты теперь объект.
Я взбесился:
– Какой, нахрен, объект? Паша, развяжи меня! Даю несколько секунд! Не развяжешь, за себя не отвечаю!
Тотальное напряжение, в попытке разорвать путы, принесло лишь боль и усталость. Я сдался, но не на долго, пусть только развяжут. Получу свободу действий и начну убивать. Хотя, это вряд ли, но покалечу точно!
– Буйный кролик попался!
В помещение кто-то вошёл, запахло сигаретным дымом и еле уловимым перегаром.
– Кролик? – взвыл я. – Кролик, вашу мать? Кто-нибудь объяснит, что тут происходит?
– Паша, приведи объект номер один, – потребовал вошедший. – Увидев друг друга они должны успокоится.
– Господин Тарков, это крайне рискованно. Он опасен.
– Кто объект номер один? – посмотрев на Пашку спросил я, потому что курильщика мне не видно.
– Твой знакомый… – устало ответил он. Показалось, что всего лишь парой слов скинул гору с плеч. Все-таки есть у него совесть, или её остатки.
– Арсений Ленин, он же Тарас Маркин, твой погибший напарник, – сказал вошедший и представился. – Я Арсений Тарков, глава Особого Отдела.
Я рассмеялся, громко и звонко. Стало легко, стало хорошо. Сеня, везучий сукин сын, ты выжил!
Закончив смеяться, сказал: