— Продолжайте церемонию! — крикнул Звездочет.
— Теперь слово предоставляется… Вам.
— Я женюсь на Македонии потому, что хочу этого, — сказал Звездочет, — потому что, когда только ее увидел, танцующую в зеленом платье, я понял, что она должна принадлежать мне.
— Человек не может никому принадлежать!
— Мне может. Мне может принадлежать хоть целый мир.
— Говорят, у людей с чрезвычайно большими амбициями, маленькое состояние там…
Кто-то посмеялся в толпе. И я была благодарна этому кому-то. Присмотрелась, в надежде отыскать моего героя, но не увидела. Не смогла заметить… Голова кружилась и кипела. Какая дикая реальность. И как все успело так поменяться? В какой-то миг я представила, что просыпаюсь в далеком прошлом, когда мне еще не было известно про Звездочета, и все идет по-прежнему, как когда-то давным-давно.
— Теперь выпейте из кубка, — продолжал канцлер, ведущий свадьбу.
Надо было отравить жидкость в кубке. Мы бы выпили и упали замертво. Оба. И пусть. Главное, чтобы Звездочет не выжил. Почему же я не додумалась отравить кубок?
Звездочет сделал глоток, передал мне. Томатный сок. Якобы похожий на кровь. Соленый. Я вытерла рот прямо белоснежным рукавом, оставляя на ткани красный след. Снова заметила, как закатила глаза моя мать. Она не поймет, и пусть. Главное, что понимаю я. И я себя не предам.
— Однажды ты полюбишь меня, — сказал Звездочет мне на ухо.
— Однажды ты умрешь.
— Ты не находишь наши отношения романтичными? От ненависти до любви. Девушки любят читать романы об этом.
— От ненависти до смерти, — возразила я.
— А с другой стороны, ненависть лучше равнодушия. Ненавидишь, значит, думаешь обо мне.
— Ненавижу, значит проклинаю.
Мы сверлили друг друга взглядом. И в жутких глазах Звездочета я видела все его злодеяния. Я видела, как он гипнотизировал моего отца, как убил Анику и Великана, как приказывал Эду душить меня. Сердце задрожало.
— Если нет возражающих против данного союза, — продолжал ведущий, — то поцелуйтесь, и начнется обряд крови.
Звездочет подошел ближе, взял мое лицо в большие шершавые ладони. Надо было бить сейчас. Надо было подождать. Я ненавидела себя за торопливость. Надо было подождать. Звездочет заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос.
— Надо закончить церемонию, — сказал он, приближаясь губами.
Пусть целует. Пусть делает, что хочет. В голове медленно и отчаянно стучало сердце. Я не отвечу на поцелуй, и не закрою глаза, и не стану убегать, я просто выдержу все, выдержу.
— Возражения есть! — послышался громкий голос.
Глава 37. Возражения?
Я не сразу поняла, что произошло. Возражения? Какие возражения? Сердце забилось, как бешенное. Я посмотрела в зрительный зал. Кто? Кто это сказал? Кто крикнул про возражения? Возможно, мне показалось… но эти слова звучали отчетливо, громко.
— Кто? — крикнул Звездочет, — кому хватило наглости?
Отлично. Значит, мне не послышалось. Значит, голос звучал на самом деле. Но как? Но кто?
Погас свет. Во всем зале. Что происходит? Народ закричал, начал разбегаться. Я же подошла ближе, чтобы увидеть. Посередине бального зала заклубился дым. Зеленоватый дым. Может сбежать, пока все отвлеклись? Но куда бежать? Где выход-то? Делать нечего, приходилось смотреть дальше. Среди дыма нарисовалась высокая фигура в черном капюшоне. Люди пятились. Я не понимала, что происходит. Фигура медленно шла ближе. Шаг. Еще шаг. Остановилась. Достала обожженный свиток. Отряхнула.
— Пришел за тобой, — сообщил человек в плаще.
Лицо! Я должна была видеть лицо, но не видела. Под капюшоном клубился дым. Тут испугалась даже я. Человек без лица, человек в дыму… Страж Озера Смерти.
— Звездочет, ты продал душу, — сообщил гость в плаще, — я пришел за платой.