Эреб мигнул. Верней, испарился с того места, где был только что, и возник у меня за спиной. Холодное лезвие ударило мне под лопатку и с жалобным звоном сломалось.
Какое счастье, что мне больше не нужно быть осторожным.
Хрупкий клинок бесшумно плюхнулся в желтый песок…
— Потрясающе, — проговорил мне на ухо Эреб. — И на плече — это ведь не татуировка, а самое настоящее клеймо!..
Резко обернувшись, я вскинул меч и со всей силы рубанул наискосок, от плеча к поясу.
Сдохни, тварь!
Клинок со свистом рассек воздух — и серую дымку, оставшуюся на том месте, где только что был старик.
— Сдохни, паскуда!.. — взревел я.
— Эх, Даня-Даня, — с насмешливым укором сказал один из Эребов, выступая из толпы своих копий. — Глупый, пустой. И все-то тебе дают другие, ничего не способен взять сам. Удачу тебе дала Фортуна, статус тебе дал Сет. И даже сейчас за тебя работают другие, — с ухмылкой махнул он рукой в сторону Шивы. — А теперь — неуязвимость! Красиво. Интересно, кто тебе ее дал? Когда Деметра мне об этом рассказала, я даже сначала не поверил…
От этих его слов у меня будто красная пелена перед глазами упала. Кровь вскипела.
— Не смей ее трогать, ты, членоговый ублюдок! — проорал я всем Эребам сразу, — Иначе, клянусь, ты всю свою оставшуюся вечность будешь просить меня о смерти! Слышишь меня⁈
В ответ все его оставшиеся копии рассмеялись сухим, безжизненным смехом, больше похожим на скрип мертвого дерева.
А тот, что говорил со мной только что, вдруг распахнул полы своего одеяния и швырнул мне под ноги что-то круглое…
У меня оборвалось сердце.
Это была отрубленная голова Деметры. На белом лице замерло выражение испуга. Помутневшие глаза смотрели в пустоту…
Мне будто обе ноги перерубили. Вокруг все помутилось. Я рухнул вниз, выхватывая из песка светлую голову…
И тут черты лица Деметры поплыли, и сама голова начала рассыпаться у меня в руках, вытекая песком меж пальцев.
Хохот Эреба пронесся над пустыней.
А когда я поднял лицо, его уже не было. Как и фигур застывших в яростном порыве воинов.
Вокруг до самого горизонта тянулись только сливающиеся с желтым сиянием солнца барханы, а за спиной с мрачными лицами возвышались мои товарищи.
Нергал коснулся моего плеча.
— Поднимайся, — хмуро сказал он.
Тяжело дыша, я встал. Сдул остатки песка из сухих пылающих ладоней.
Руки тряслись.
Не от потрясения. От злости на себя.
— Я сдал всего себя с потрохами? — спросил я.
— Да, — кивнул Нергал.
— Собственными руками показал ему, куда надо бить, — проговорил я со стоном, хватаясь за голову.
— Это еще полбеды. Хуже, что теперь он считает это самое место твоей единственной уязвимостью, — сказал Нергал. — И будет бить туда снова и снова.
— Одно сражение — это еще не вся война, смертный, — сказал Шива, утешающе потрепав меня по плечу. — Поникшую голову легче рубить, так что расправь плечи и покажи лицо свое небу!