— Доброе утро, Полин.
Саша кивает, бегло мажет по мне взглядом. Взяв со стола чашку кофе, разворачивается и направляется на веранду, оставляя нас с Настей наедине.
Нет ни сумасшедшего влечения, ни опустошающей голодной страсти. Ничего, будто всё было искусственным. Впрочем, так и есть. Мы друг другу никто. Ни друзья, ни любовники. Всего лишь механизмы, которые помогли добиться ошеломительных эмоций в процессе. Как ментоловые конфеты, но только круче.
Я подхожу к холодильнику и, открыв дверцу, достаю из овощного лотка маленькую бутылку ледяной воды.
— Хорошо, что вчера вы никуда не уехали, — произносит Настя, забравшись на высокий барный стул.
Дёрнув уголками губ, откручиваю крышечку.
— В округе повалило деревья и оборвало линии электропередач. Наш дом сейчас работает от генератора.
— Жуть.
Я жадно присасываюсь губами к горлышку и пью до тех пор, пока не утоляю мучительную жажду. Наверное, чудесно, что у Журавлёвых отношения, как и раньше, теплые и милые. Правда, как будет у нас — ума не приложу.
— Дом нужно сдать к двенадцати, но к тому времени мы вполне успеем позавтракать. Я могу соорудить что-то из остатков вчерашней еды…
Оторвавшись от бутылки, мотаю головой. Более неловкую ситуацию сложно и представить.
— Спасибо, не нужно. Мы с Наилем уже уезжаем.
Развернувшись, направляюсь на выход из кухни. Напряжение упрямо висит над потолком и никак не желает отпускать. И только когда я оказываюсь в спальне, становится чуточку легче дышать.
Осматриваю пустую кровать, подхожу к окну и открываю шторы. Все до единой мысли вытесняют чёртовы воспоминания. Их так много, что раскалываются виски и сжимает в тиски горло.
За спиной ощущается движение. Я оборачиваюсь, замечая Наиля. Пялюсь внимательнее, чем когда-либо. Он в спортивных штанах, низко сидящих на бёдрах, и с голым торсом, на котором блестят капли воды. Взъерошивая волосы белоснежным полотенцем, Саркиев ловит мой взгляд и резко становится серьезным.
Сердце мечется, почти как и вчера. Несмотря на все разговоры до — сейчас я чувствую, как внутренности стягивает в тугой прочный узел.
Наиль больше не единственный мой мужчина, а десятилетний моногамный брак открыт для экспериментов и взрослых игр.
Эмоции топят. Я была излишне раскована и свободна, а сознание играло со мной злую шутку, искажая реальность. Когда муж занимался сексом с другой — казалось, что он больше мне не принадлежит. Ни на грамм. Это волновало и пугало до жути. Стирало прежние установки, ломало шаблоны.
Все страхи и опасения, которые проносятся в эту секунду, смывает близостью и теплом любимого мужчины. Наиль приподнимает мой подбородок, смотрит в глаза. Наклонившись, ожесточённо впивается в мои губы. И я не могу не думать о том, что такой поцелуй — лишь для меня. С Настей ничего похожего не было.
— Я хочу домой…
Саму себя не узнаю. Голос жалкий и надломленный, тело знобит.
— Две минуты. Я только оденусь, ладно?
Наиль вжимается лбом в мой лоб, гладит большим пальцем шею. Не отпускает. И вдруг всё встаёт на свои места: запахи, движения и ощущения. Отточенные и привычные донельзя.
— Пиздец как накрыло, да?
Киваю и, несмотря на то, что учащённо дышу, чувствую, как к грудной клетке, наконец, подбирается штиль.
— Что будет дальше?
Прильнув к телу Наиля, ласково трусь щекой. Встряска была сильной. Настолько, что эффект остался, и непрерывно качает до сих пор.
— Дальше я отправлюсь на работу, а ты — на курсы. В четверг мы поедем к дочери, на следующей неделе подберем тебе машину. В мае отпразднуем годовщину свадьбы, а уже в июне полетим всей семьей в отпуск. Кстати, ты определилась — Кипр или Испания?
Я поднимаю взгляд и слабо улыбаюсь. Со временем картинки из моей памяти всё же сотрутся и станут не такими кричаще-яркими.
Планета цела, она не задрожала и не раскололась на части от одного выходящего за рамки эксперимента. Жизнь продолжает плавно идти своим чередом, а стабильность, хоть и кажется порой скучной, но среди дурманящих и новых чувств она — та самая спасительная соломинка, за которую хочется ухватиться.