Тебе — уже.
Хочется протестовать, слать наглеца на хрен. Избавляясь от ненужного внимания и принимая лишь ласки Наиля, но все нервные окончания вдруг воспаляются, а картинки перед глазами меркнут. Есть только воздух — густой, наполненный жадностью и кишащий развратом. И запах, от которого привычный устойчивый мир падает и рушится, превращаясь в пыль и пепел.
Кино заканчивается, экран темнеет. Звук глохнет, выделяя лишь мои стоны.
Плавно идут титры.
Палец давит на язык, я смачиваю его слюной и обхватываю губами. Как и просил, сосу. Теряясь от удовольствия, скребя ногтями обшивку и попадая в капкан кайфа, который лишает возможности говорить, сопротивляться и мыслить.
Глава 27
Я просыпаюсь от громкого голоса за стеной. Нехотя открываю глаза.
Кажется, будто и не спала вовсе. Бодрости ноль, голова чугунная. Осознавать, что нахожусь не дома, а в чужой спальне, и вовсе мучительно.
Единственное, что утешает — близость мужа и его спокойное размеренное дыхание.
Жмусь к Наилю под бок, замираю. Постепенно восстанавливаю события вчерашней ночи и едва не стону от бессилия и невозможности всё отмотать.
Было остро, на пределе. Порочный секс, случайные зрители. Кинофильм, стоны и всхлипы. И взгляды, которых было запредельно много.
Низ живота сводит судорогой, наплыв желания обескураживает. Я свожу вместе колени и пытаюсь выровнять участившееся дыхание, но ничего не получается.
После того, как я поймала оргазм, Наиль вновь прижал меня к разгорячённой груди. Брал медленно, плавно. Куда смотрел, и какие фантазии прокручивал в сознании — предпочитаю не думать, но примерно догадываюсь.
Вскоре Настя забралась верхом на Сашу. Откинула волосы за плечи и начала двигаться. Живо, чувственно. Изредка бросая взгляды на моего мужа.
Как прощались — не помню. Только то, как шла в спальню на ватных ногах, принимала душ и смывала с бедер подсохшую сперму.
Зато уснула потом моментально, едва голова коснулась подушки. Наверное, организм решил включить защитную реакцию и таким образом оградить меня от навязчивых вопросов и мыслей.
Шумно вздохнув, смотрю в окно. В спальню заглядывает тёплое весеннее солнце, но я не воспринимаю ни пение птиц, ни вид на верхушки пышных красивых сосен.
Сердце сжимается от того, что после прошедшей ночи в отношениях с мужем что-то невообразимо изменится в худшую сторону.
Наступает откат после куража. Мне волнительно и чуточку страшно.
Будто уловив мой настрой, Наиль пробуждается и крепко, до стона, прижимает меня к себе. Молча поглаживает лопатки, успокаивая.
Я не рискую посмотреть ему в глаза и малодушно размышляю о том, что проще всего — вовсе не трогать эти темы. Сделать вид, что ничего и не было. Ни рук на моем теле, ни пальцев во рту. Ни космического оргазма с долгожданными мучительными спазмами.
— Поль…
Я зажмуриваюсь от накрывающей паники, едва слышу сонный и слегка хрипловатый голос. По коже гуляет морозец.
— Знаю, что ты не спишь, — дальше продолжает. — Дрожишь, как пугливый заяц.
Когда ни одно из слов не действует, Наиль ловко переворачивает меня на спину и нависает сверху. Такой родной и любимый, что за грудной клеткой болезненно щемит.
Наши взгляды встречаются, дыхание синхронно утяжеляется. Колени приходится свести сильнее.
— Как ты? — спрашивает осторожно.
Я облизываю пересохшие губы и коротко киваю, не вдаваясь в подробности. Внешне — ок. Внутри — разрывает от противоречий.
— Сходишь за водой?
Наиль поднимается с постели, понимая, что мне нужно время. Буквально минутку или две, чтобы прийти в чувства и побыть наедине с собой.