Свекровь затихает и волнами ловит кишащую в салоне агрессию, а затем начинает нежно поглаживать меня по плечу и негромко что-то приговаривать. Кажется, что справлюсь, сумею и смогу…. Стоило бы поблагодарить за поддержку, но я отмахиваюсь и, включив аварийку, торможу.
— Всё в порядке, — подмигиваю Галине Сергеевне в зеркало заднего вида. Я ей обещала. Помню. — Мы успеваем.
Поменяться с Наилем местами было, наверное, лучшим нашим решением.
Я вытираю влажные ладони о ткань платья и смотрю в пол. Можно не волноваться, что мое нестабильное состояние приведёт к автомобильной аварии. В конце концов, точно никто не пострадает и не умрет. Уже плюс.
Муж ведет спокойнее и увереннее, и доезжает до вокзала ровно за двадцать минут до отправления поезда.
Для Галины Сергеевны это критически мало, но в целом, конечно же, достаточно, чтобы пожелать доброго пути и вдоволь пообниматься.
— Привозите Маришку… Вдвоем побудете.
Я треплю дочь по волосам и с трудом прячу панику. Вроде бы зрелая личность, а веду себя как маленькая, боясь остаться без присмотра кого-то взрослого.
— Нам и втроем неплохо, — заверяет Наиль. — Тем более на днях начнется смена в лагере.
Прощание затягивается до тех пор, пока поезд не скрывается из виду. Должно отпустить, но тяжесть в грудной клетке нарастает и будто бы усиливается.
Мы молча возвращаемся в автомобиль и едем домой. Мышка играет в телефоне. Мы с Наилем — молча и друг у друга на нервах.
К счастью, дорога в обратную сторону занимает куда меньше времени, и я уже начинаю живо представлять, как переоденусь, приму охлаждающий душ и выпью бокал вина…
— Мам, я же хотела купить зарядку к планшету, — осторожно напоминает дочь, когда автоматически открываются ворота, ведущие на территорию ЖК.
Прикрыв глаза, тру переносицу. Затем слышу голос мужа, который явно спасает ситуацию:
— Давай закинем маму домой и вместе прокатимся.
Предложение отличное. Правда. Я даже не ощущаю вины за то, что с таким удовольствием скидываю родительские обязанности и тороплюсь как можно скорее уйти.
Оказавшись в квартире, снимаю босоножки. Разбросав их в разные стороны, направляюсь в ванную комнату.
Я на своей территории, но все равно почему-то знобит…
Набрав в ладони ледяную воду, тщательно умываю лицо. Раз, второй, третий. Холод трезвит, но совсем немного. Я все ещё пьяная от эмоций. И абсолютно нестабильная, чтобы спокойно вернуться к будничной жизни, заняться готовкой, работой, ребёнком, мужем… Хотя последний и без меня справляется. Его довольно удачно занимают и даже развлекают.
Собрав влажные волосы в высокий хвост, переодеваюсь в лёгкий домашний костюм из майки и шорт и следую на кухню.
Галина Сергеевна, будучи у нас в гостях, расстаралась на славу — вся морозилка забита домашними заготовками в виде сырников, пельменей, блинчиков, котлет, голубцов и прочего. Достаточно разморозить и отправить выпекаться в духовку — что я и делаю.
С прыгающим настроением. С подкатывающими слезами. С бокалом вина в правой руке. И плевать, что сейчас только половина седьмого…
Наверное, именно алкоголь и позволяет мне воспринять поворот ключа почти равнодушно. Я только удивляюсь, когда слышу тяжелые мужские шаги.
— А где Мышка?
Наиль появляется в дверном проеме спустя минуту. Упирается плечом, смотрит. В глазах читается сумасшедшее напряжение — и я соврала бы, сказав, что у меня внутри не то же самое.
— Гуляет с новыми подругами. Из окна хорошо видно — я попросил, чтобы ни шагу со двора.
Я верю каждому слову (хоть в чем-то), но всё равно отодвигаю штору и выглядываю на улицу.
В родном городе дочь часто гуляла с друзьями одна. Тут — пока непривычно, но на закрытой территории жилого комплекса вполне можно смириться.
— Что это, Поль?
Я оборачиваюсь. Муж достает из-за спины игрушку — собаку с голубым бантом и кривыми ушами. Такую убогую, что хочется прижать к груди и от души пожалеть.