— Не то чтобы не люблю — себе не хочу.
— Это из-за отца?
Находим зрительный контакт и неотрывно друг на друга смотрим. Тема действительно деликатная и, должно быть, не такая увлекательная, как хотелось бы Саше, но мне — да.
— Думаешь, боюсь, что воспитаю такого же урода, каким воспитал он меня?
Карие глаза сужаются, уголок губ дёргается. Мне почему-то не смешно.
— Нет. Вы абсолютно разные.
— Правда? Ты знаешь, чем я занимаюсь?
Потянувшись к пульту, наобум включаю первый попавшийся канал, чтобы было куда отвлечься, когда станет невыносимо.
— Примерно, — жму плечами. — Проверяешь и контролируешь госзакупки.
— Это в идеале. По факту — закрываю глаза, когда нужно. В этом мы как раз таки очень похожи.
Я опять пью, чувствуя, как по венам несется алкоголь и ударяет в голову. Добавки поблизости нет — бутылка шампанского осталась на кухне. Это, видимо, потому, что Журавлёв предпочёл бы, чтобы я была при трезвой памяти.
— Что делал твой отец? С тобой?
Я кручу бокал в руках. Красивый — с эффектом цветного зеркала. Сердце в этот момент гулко-гулко колотится.
— Прости, запамятовал — я на сеансе у психолога, или мы просто с тобой выпиваем?
— Просто выпиваем. Только мне интересно.
Не о супругах же нам разговаривать? Какой смысл?
Саша шумно выдыхает и проводит пятерней по отросшим волосам.
— Ломал. Пиздил по поводу и без. По черепу, почкам, копчику и солнечному сплетению. Так, чтобы не оставалось следов. Я сопротивлялся, но до поры до времени. В один прекрасный момент сильно проебался и остался должен отцу. У него был на меня компромат.
Журавлёв рассказывает спокойно и размеренно. Каждое слово выверено, а меня трясет. Не потому, что трушу, а потому что жаль.
— Теперь что? Отрабатываешь за тот проеб?
Язык развязывается. Я почти готова к честным ответам. Жаль, не от мужа. Там будет больно, а тут — в пределах допустимого.
— Теперь компромат есть и у меня на него.
— Воспользуйся.
Саша кривовато улыбается, а я почему-то верю, что вижу монстров насквозь. От Журавлёва старшего прямо-таки шарахнуло. От младшего — нет. Он вызывает разные эмоции, но точно не негативные.
Вскинув руку, Саша тянется к моей скуле. Я затихаю и отстраняюсь.
— Пока что не было желания и стимула стать лучше, чем я есть.
Звук телевизора ощущается белым шумом. В горле сохнет. Я пью, пью. Жадно и много. До самого донышка.
— Будь лучше для самого себя, Саш.
Высвободив ноги, встаю с дивана. В голове хаос, мысли путаются.
Направившись за добавкой шампанского, подхожу к столешнице. Наполняю бокал почти с верхом. Проливаю несколько капель на глянцевую поверхность и тянусь за салфетками, стараясь не реагировать на шаги за спиной, но не удерживаюсь от мелкой дрожи.