— Только между нами, ладно? Должность была предопределена, как только вы подали документы.
— Как так? Ничего не понимаю.
Игорь захлопывает крышку ноутбука и встает из-за стола, прогуливаясь между рядами и заглядывая под парты. Следом за нашей группой придет следующая — вечерняя.
— Мы всегда стараемся помочь своим. Так понятнее?
Я краснею, должно быть, от кончиков волос и до пяток. Опускаю взгляд в пол. Щёки пылают, будто по ним со всей дури отхлестали. Я-то думала, что сама по себе чего-то стою, корпела над каждым заданием и радовалась, когда получала высшие балы, вовсе не задумываясь над тем, что мне уже по блату подарят место только из-за того, что Наиль по своим каналам… просил за меня?
Теперь никак не разберу — мои оценки были завышены? Работы — средними? Я мнила себя крутой и умной, помогала Карине. Нельзя сказать, что совсем не разбиралась в материале, но в группе есть довольно умные и активные ребята помимо меня.
Может, я и вовсе незаслуженно займу чье-то место?
— И всё же, мне кажется, что о распределении стоит говорить уже после того, как я сдам выпускную работу, — произношу, откашлявшись. — Если сдам вообще. Надеюсь, в агентстве её покажут?
— Как пожелаете, Полина.
На улицу я выхожу в ещё более гадком настроении, чем проснулась утром. В висках пульсирует, перед глазами — тёмные блики.
Этой ночью я почти не спала. То рыдала в подушку, то жалела себя и дочь. Её родители оказались недостаточно сильными, чтобы бороться с соблазнами и искушениями. Недостаточно любящими, чтобы слышать и понимать друг друга. Влипли по самое не могу. И теперь не знают, что с этим делать.
Карина ведёт меня в парк и за собственные деньги угощает освежающим бабл ти.
Мы болтаем об учёбе и работе, прогуливаемся неспешной походкой между ровно посаженными деревьями в тени.
Погода жаркая и душная, а небо затягивает суровыми грозовыми тучами. И пусть ноги на высоких шпильках быстро устают, я понимаю, что ни за что не хочу возвращаться домой. Не хочу ждать и видеть Наиля. Предполагать, в котором часу он вернётся. Приедет ли вообще? Нюхать его одежду. Бредить, что пахнет другой. Чувствовать себя обманутой и никчемной. Грязнуть в догадках и мыслях.
Неужели это начало конца?
— Дай попробовать чай, — просит Карина, когда мы садимся на свободную скамейку.
Я меняюсь с девушкой стаканчиками, протягиваю свой — с карамельным сиропом и шоколадом. Пробую её напиток — слегка кисловатый и цитрусовый. Это выглядит так по-детски, но в данный момент мне легко и весело.
— М-м, хорош!
— Можешь допивать, — отмахиваюсь в ответ. — Я уже не хочу.
Каро кивает и с удовольствием забивает мою голову в чем-то наивным трепом: как прошла вчерашняя смена в заведении, сколько замечаний получила и сколько чаевых заработала. Я ловлю себя на том, что была бы готова доплатить, чтобы это длилось как можно дольше.
— У тебя всё в порядке, Поль? — чуть позже интересуется сокурсница. — Выглядишь не очень.
— Не обращай внимания.
— Знаешь, раньше я думала, что если у меня будет много-много денег, я никогда не буду грустить, ведь у меня появится всё необходимое для жизни. Теперь смотрю на тебя и понимаю, что это не так.
От столь простодушных и юных рассуждений хочется рассмеяться.
— Я тоже так думала, Каро.
За разговорами время летит молниеносно. Когда начинает темнеть, сокурсница смотрит на часы, охает и подхватывается со скамейки.
Залпом допив и мой, и свой бабл ти, выбрасывает в урну стаканчики и быстро начинает собираться. Рано или поздно это должно было случиться, но всё равно за рёбрами ноет, а приближающееся одиночество навевает уныние и тоску.
— Ты прости, но мне пора, — оправдывается Карина. — У меня же вечерняя смена.
Понятливо кивнув, поднимаюсь на ноги и расправляю платье.
— Давай хотя бы до метро тебя проведу.