— Возьми вино, — сиплым голосом прошу Наиля.
Он перехватывает официанта, берет с подноса бокал и вручает его мне. Обратившись к Лиле, интересуется:
— Тебе тоже?
— О, нет. Я взяла аскезу на алкоголь.
Артём хмыкает и потешается.
— Надолго ли?
— На месяц — я тебе говорила. Что-о? Ну не смотри ты так, будто не веришь! После последнего вечера в Милане мой организм сказал мне пока-пока. Это же надо было так перебрать, что чуть не проспала вылет!
Лиля трещит настолько много и безостановочно, что у меня едва не лопается голова. Я всегда хорошо к ней относилась, а сейчас попросту хочется, чтобы подруга заткнулась. Окончательно.
— Если бы Полька не выбила нам дверь рано утром, то пришлось бы задержаться в Италии на пару дней, а у меня клиенты и проекты…
— Бери пример с Саркиевой, — шутит Артём. — Человек знает свою дозу…
— Это она с нами просто на дегустации в винном погребе не была, потому что умчала гулять с сестрой, хотя мы предлагали.
Ладонь моего мужа ощутимо впечатывается в кожу и давит. Я качаю головой, залпом выпиваю вино. Чувствую, как одномоментно ударяет в голову.
Нет у меня никакой сестры. Ни родной, ни двоюродной. Наиль прекрасно об этом знает.
Ощущаю, как смотрит. Как жжёт взглядом щёку и скулу. Не в силах посмотреть в ответ, нервно отстукиваю каблуком по полу.
— Да, вернулась под утро и давай нас дружно будить… — не унимается Вертинская.
— Не под утро, — недовольно поправляю. — Часа в два. Или в три ночи…
Лиля отмахивается, а я сквозь ноющую боль втягиваю носом плотный дурно пахнущий воздух, который кишит обманом.
Как прощаемся — не помню. Только то, что Наиль задерживается у бара, пока я убегаю в уборную и пытаюсь унять эмоции.
Бесконечно умывая лицо ледяной водой, никак не могу прийти в себя. Губы синеют, косметика плывёт. Под глазами осыпается чёрная подводка.
Если бы не очередь позади меня, я бы так и стояла у зеркала. Приходится вытереться салфетками и выйти. Найти у стойки мужа, направиться на улицу и встретить водителя.
В машине мы едем молча. Наиль — печатая что-то в телефоне, я — устремив взгляд в окно. Чувствуя, как внутри медленно дотлевает все ранее красочное и живое.
Расплатившись за услугу, попадаем в лифт и поднимаемся на этаж. Так же беззвучно проходим в квартиру, снимаем обувь…
Наигранное спокойствие приправлено порохом. Одно незначительное слово, и так сильно рванёт, что ни по кусочкам не соберешь, ни приклеишь и не сошьешь. Никогда.
Поставив туфли на полку, забираю сумку и направляюсь в сторону комнаты, но Наиль перехватывает меня за локоть и рывком разворачивает к себе.
— Ничего не хочешь сказать?
Я скольжу взглядом по воротнику белоснежной рубашки, стиснутым зубам, широко раздувающимся ноздрям и никак не могу заставить себя подняться выше.
— Нет.
— Поля…
От Наиля пахнет едва уловимым ароматом крепкого дорогого алкоголя, а ещё — чужими сладкими духами. Я знаю, что это самообман, но ни касаться его, ни целовать, ни соблазнять больше нет желания. Нижнее белье под платьем мешает и бесит. Хочется снять. Сжечь, порвать.
— Пусти, пожалуйста.