Не теряюсь и крепко обвиваю шею мужа. Вседозволенность всюду. В роскоши президентского номера, в выигранном куше, в воздухе и под кожей. Она пьянит и вызывает легкое головокружение.
Когда твёрдые губы тянутся к моим и чувственно прижимаются, за грудной клеткой расплескивается эйфория.
Очередная близость не вместе. Очередная проверка крепости чувств. Очередной самообман и прощупывание границ свободы и дозволенности. На короткий период. Понарошку. Через жгучую ревность к мощному наслаждению.
— Не целуй её так, — шепчу прямо в губы.
Наиль гладит подушечками пальцев мою шею. Отстраняется и серьезно выслушивает.
Я знаю, что сама предложила, но и он без пауз согласился. Одного раза нам было мало. И тот проклятый дом не стал первой и последней точкой. Он послужил началом и запустил отраву в организм.
— Как?
Облизав губы, блуждаю взглядом по сосредоточенному лицу мужа. Сердце сжимается до размера монеты, а затем разбухает и давит на рёбра.
— Сладко и любя. Иначе я сойду с ума.
Наиль не высмеивает и не потешается, а вполне понятливо кивает. Жду, что у него тоже будут пожелания, но стук в дверь прерывает наш диалог.
Я поднимаюсь с мягкого дивана и направляюсь в мини-прихожую. Открываю замок и встречаю курьера. В отеле не было фруктовой нарезки, а мне сильно-сильно захотелось, поэтому я сделала заказ продуктов через приложение.
Забрав у парня тяжелый бумажный пакет, оставляю чаевые и направляюсь на кухню. Высыпаю в раковину фрукты. Мою под холодной водой яблоки, груши и виноград.
Встав на носочки, нахожу в верхнем шкафу большие тарелки, а в нижнем ящике — нож.
Услышав хлопок балконной двери, почти не вздрагиваю. Слегка. Выкладываю фрукты на разделочную доску, разрезаю яблоки ровными дольками и вычищаю серединки.
Шаги за спиной становятся ближе. Аромат дорогой туалетной воды ненавязчиво щекочет ноздри. Наиль не идёт ко мне так: осторожно, с опаской и волнением. Так может приближаться только Журавлёв, загоняя зверушку в ловушку. Боясь спугнуть и нарушить хрупкое согласие — мое и мужа, которое в любой момент может перерасти в отказ.
— Тебе помочь?
Оборачиваюсь, густо краснею. Взгляд Саши сосредоточен на мне. Дикий, жадный и алчный. На виске усиленно бьётся венка. Хочется потрогать и успокоить, но я не стану.
— Спасибо. Справлюсь сама.
Встряхнув над раковиной гроздь винограда, отрываю от ветки одну сочную ягодку и кладу себе в рот. Вторую не успеваю — её забирает Журавлёв и нагло съедает.
— Эй! Это на стол!
Возмущаюсь шутливо и наиграно, потому что прекрасно знаю, что уже не пригодится. Поздно. Но мне нужно чем-то себя занять.
— А убеждала, что нежадная.
Я старательно выкладываю фрукты на тарелку, жалея, что не взяла с собой вино. С появлением Саши алкоголь будто полностью выветрился из крови. По венам растекается концентрированное влечение. И больше ничего.
— Нежадная, когда принимаю гостей.
Пол становится неустойчивым, плитка под босыми ступнями нагревается и печёт. Я нервно переставляю ноги, разделываю грушу и втягиваю носом воздух.
Пора отпустить себя и отдаться эмоциям, но когда время подталкивает к главному событию, ради которого мы сегодня собрались, от паники звонко отстукивают зубы.
Я оборачиваюсь, будто ненароком. Замечаю воркующих Настю и Наиля. Моргаю, пытаясь прогнать возникшую картинку, но муж оказывается только ближе к другой.
Отвожу взгляд в окно, рассматриваю обалденно-красивый ночной город. Вспоминаю, как, будучи студенткой, проходила мимо строящейся высотной гостиницы и мечтала, что когда-то точно буду отдыхать здесь с Наилем, не в общаге и не на панцирных кроватях, пока соседок нет в комнате, а занимаясь сексом в самом прекрасном и романтичном месте, попивая вино и принимая джакузи. Всё так, но с той разницей, что мы здесь не вдвоем.
Перемещаюсь на противоположную столешницу в поисках салфеток. Вновь смотрю на мужа. Дыхание спирает и не отпускает. В голове включаются красные стоп-сигналы, а во рту сухо. Наиль проводит ладонью по внутренней стороне бедра Насти и находит меня взглядом.
Открываю рот и жадно хватаю кислород, чтобы не задохнуться. Мну в руках салфетку. Реагирую заметным испуганным всполохом, когда Саша подходит ко мне со спины и касается горячими ладонями живота. Заведённый до чёртиков. Напряженный и голодный. Как скала — нерушимый.