Он молчал, но партизан из Павла был так себе.
— Оставьте нас вдвоем, — попросил я остальных. — Смотрю, здесь большая застекленная веранда.
Евгений, Света и наша мать отправились на веранду, стеклянная дверь в которую располагалась за плотными шторами. И уже через минуту мы с Павлом остались наедине.
— Вот так ты хотел меня провести, а в итоге спалился сам, — подметил я.
— Да, я не ожидал, что ты станешь настаивать на клятвах, — признался брат.
— Кто еще из нашей семьи принимал участие в заговоре? — повторил я вопрос, добавив в голос стали.
— Моя мать. Она была в курсе, но не принимала участия. Клянусь.
— Кто еще?
— Никто.
Это была правда. Под клятвой рода он не мог так прямо лгать. Что ж, этой информации было достаточно.
Как там мать говорила: за такое полагается отрезать язык? Как по мне — слишком просто для человека, который наверняка попытается обойти клятву.
— Что ты станешь делать дальше? Попытаешься вредить мне с помощью посторонних?
Павел сморщился. Соврать он не мог, как и ответить честно.
— Когда ты похитил и попытался обвинить мою мать, то подписал себе смертный приговор, — тихо сказал я.
— Нет, брат. Я знаю тебя, ты не убийца.
— Ошибаешься. Перед тобой совершенно другой человек.
— Нет… нет, я с детства знаю тебя.
— Ответь на последний вопрос. Если я отпущу тебя, то ты не станешь пытаться убить или кого-то из моих близких?
Павел молчал. Так я и думал.
— Молчание иной раз несёт больше смысла, чем сказанные слова.
Сказав это, я быстрым движением рук создал боевое плетение. Использовал те же иглы, поскольку их хоть немного отработал на практике. Одна из игл угодила шею брата. На меня брызнула горячая кровь.
Брат захрипел и упал. что ж… две смерти братьев за два дня. Жестоко? Пожалуй. Зато так я смогу обезопасить остальных. Тех, кто был мне верен ещё до принесения этой чёртовой клятвы.
Так, кажется мне пора создавать группу зачистки. Под ногами был белоснежный ковер, напрочь залитый кровью. Ну и фиг с ним. Куда девать тело в многоквартирном доме? Я же не мясник, чтобы его по частям выносить!
Я снял с себя окровавленную рубашку, выбросил в мусор и смыл с лица кровь. Достал из рюкзака толстовку, которую еще с училища не вынимал оттуда. А на черных штанах кровь была не так заметна.
Подошел к веранде, откинул штору и постучался. Позвал Свету на языке жестов, и она поспешила выйти ко мне. Брата и мать оставил ждать на веранде, там было тепло и уютно, никаких трупов.
— Ого! Знаешь, если бы мы сожгли его заживо, то осталось бы только пятно на полу, — прокомментировала Света.
И снова — в ней не было ни капли жалости.
— Тебе совсем его не жалко? — решил я спросить, чтобы лучше понять сестру, да и свою семью в целом.
— Нет. Этот урод виновен в смерти отца. И если бы он причинил боль маме, то я бы собственноручно это сделала, — процедила сестра.
— Ты стала другой. После того, как заговорила.