Ночь в лесу была светлая, звёздная и приятная. Я бродил под сенью высоких деревьев, пока не заныли ноги. Затем я наконец вернулся в общежитие. Я уже готовился ко сну в своей комнате, когда в дверь неожиданно постучали и вошли. Это была Мураками, немного неловкая, с нежным румянцем на белых щёчках.
Девушка зашла, крикнула:
— Я тоже! — и сразу вышла и хлопнула дверью: бах!
…
А это ещё что?
Чёрт с ним, хватит гадать, проверю в журнале.
Я пролистал до страницы, на которой указаны были мои отношения с персонажами, и проверил Мураками. И да, они изменились, причём радикально.
Цифра теперь стала 97. Приставка тоже поменялась. Приписка «Друзья», сверкавшая как неоновая вывеска, превратилась в малюсенькие бледно-серые буквы на белом фоне. Мне пришлось прищуриться, чтобы разобрать единственное слово:
любовь.
…Ах вот оно что. Да, что-то я совсем забыл о своём «признании»… Как-то невежливо со скобочками… Просто признании. Но что поделать, сказал я его, когда был уже наполовину спящим. Вот и выветрилось из головы после сна.
С другой стороны… Я ведь сейчас улыбаюсь, так?
Так.
Да… Я ведь если бы не любил её, такое бы не сказал. Я ублюдок, но не настолько.
«30Б! За признание!»
76+30=106
…Заткнись, тварь.
Ну ладно. Всё
Пора бы и поспать.
…
…
Проснулся я… Да кого я обманываю. Ничего я не проснулся. Я всё ещё…
— Сплю.
— Верно, Кирью-сан, — сказал нежный голос.
Я приподнялся и осмотрелся. Вокруг всё ещё был моя комната, только теперь в ней появилась Мирай. Девушка, — именно девушка, не женщина, она была в своём первозданном образе, — сидела на коленках и улыбалась.
— Добрый вечер, Кирью-сан.
— Добрый, как прошёл перелёт?
— Очень интересно. Я уже давно не летала на самолётах. Сверху облака такие пышные и красивые. Вот, — кивнула девушка, и вдруг помещение растворилось, и мы оказались верхом на огромной белой ватке в небесах.
— Вот как, — сказал я, осматривая белые просторы.
— Да, красиво…
— Очень, Кирью-сан. Прямо как сахарная вата… Особенно в сиянии заката.