Говорить во время еды тоже не вежливо, так-то.
— Значит у твоей семьи ресторан, Аои-сан?
— Да… — ответила девушка, подбирая ещё немного риса палочками; для меня, к счастью, нашлась ложка.
— Нашей культуры…
— Вот как. Ты сама там подрабатываешь?
— Иногда. У меня нет времени. Нужно учиться… Ещё у меня три младших брата и сестры.
— Много, — заметил я.
— Очень, — сказала Мураками.
Аои кивнула, затем смутилась почему-то и активнее набросилась на рис. Он, кстати говоря, был вкусный. С желтком и специями.
Я закончил со своей тарелкой.
— Ещё? — сразу же спросила Аои.
— Нет, спасибо… Свежий вкус, кстати. Ты точно не сама готовила?..
— Нет. Я… Рис уже был готов, я разогрела на сковородке и добавила яиц, чтобы не было сухо.
— Вот как. Ну ладно, пойду помою тарелку, — сказал я и побрёл на кухню.
Беседа у меня за спиной продолжалась.
— А когда ты нас покажешь своей семье, Аои-сан?
— Зачем мне вас показывать…
Кухня представляла собою небольшое, старое, но в общем чистое помещение. Я размышлял пока мыл тарелку, откуда в Японской литература такая странная фетишизация еды? Зачем японские авторы в деталях описывают завтрак, обед и ужин? И даже сам процесс готовки? Может они недоедают?.. Или повседневность как жанр не подразумевает ничего кроме обжорства?
Хм.
Я уже собирался вернуться, когда на глаза мне попалась небольшая коробочка, из тех, в какие рестораны пакуют еду «с собой». Эта коробочка меня озадачила. Она была тёплой, на вид только что упакованной. Аои сделала её недавно — но зачем?
Не моё дело.
Я вернулся в зал, поблагодарил Лю, на что девушка скромно кивнула, — и пошёл к себе.
В комнате я проверил журнал по-быстрому — ничего не изменилось, разве что цифра отношений с Лю выросла до 9, — и стал собираться ко сну. Завтра был выходной, просыпаться рано было необязательно, однако у меня в десять часов намечалась клубная тренировка.
Я устроил кровать, почистил зубы, — к этому времени зал уже опустел, — и уже собирался ложиться, когда в комнату постучали и сказали через дверь:
— Спокойной ночи!
— Спокойной, — ответил я Мураками, выпотрошил одеяло, накрылся белым чехлом и прилёг.
Снаружи затрещали цикады.
Я уснул.
…
…