— Только если выпадает шестерка и пятерка, поцелуи не туда! — госпожа Диорич даже привстала, пронзая подругу взглядом.
— А куда? — изумилась Ани.
— Так, напомните ваши правила. А то они везде разные, — алхимик, поглядывая на девушек, держал в руке пустую бутылку.
— Правила почти детские, — известила Анетта. — Один — в ушко. Два и три — в губы. Четыре — в шейку. А пять и шесть — я теперь не знаю куда, если госпожа стануэсса меняет правила.
— Пять в ручку. Шесть в коленочку, — мигом решила проблему госпожа Диорич.
— Нет! Это вообще дурость! — возмутилась Анетта. — Давай хотя бы шесть будет в грудь! Голую, разумеется. Тебе же самой так интереснее.
— Ага! Особо интересно наблюдать, как Герхус будет щипать губами твои соски! — Эриса от негодования даже покраснела и потянулась к чаше с вином.
— Ты ревнуешь! — рассмеялась подруга, широко распахнув на нее красивые карие глаза.
— Еще чего! — теперь госпожа Диорич краснела в щеках уже по другой причине. — Я вообще не ревную! Мне все равно! — сердито настояла она и добавила. — Ладно, пусть в грудь. Если так желаете хоть сюда, — она указала на низ своего живота.
— Отлично, сюда. Если выпадет шестерка, то пусть каждый сам решает: туда или сюда, — рассмеялась Анетта, подмигнув алхимику. — И усложняем: тот, кто не желает исполнять, гавкает шесть раз под дверью Нобастена. Идет?
— Идет, — нехотя согласилась стануэсса. Условия игры, мягко говоря, были неприемлемы. Но отказаться от такого, означало признать, что она ревнует Герхуса, что тем более было неприемлемо.
— Ну, прибудет с нами удача! Волгарт, освяти! — провозгласил молодой алхимик и сделал несколько крупных глотков вина. — Я начинаю, если дамы не против.
Он резко повернул бутылочку, лежавшую боком на полу. Она завертелась, сделав три оборота остановилась, указывая горлышком почти точно на Ани.
— Ай, какая интрига! — госпожа Логран расхохоталась и, пригубив вино, сказала Эрисе: — Кидай зарик. Скромность не позволяет мне огласить желаемое число.
— Четыре, — произнесла стануэсса, когда кубик, недолго покачавшись, замер на тарелке.
— Господин Рюрген, надеюсь вы не кровосос с нубейских гробниц? Не прокусите шейку доброй девушке, — Анетта, отклонила голову, подставляя поцелую свое чувствительное место. — Я в трепете, мой мучитель! Давайте!
— Кровь! Свежая кровь! — алхимик злобно нахмурился, шумно засопел, приближаясь на четвереньках к ней.
— Кровь девственницы! — воскликнула Ани в последний момент, прежде чем его губы присосались к ее нежной коже. Теперь она чувствовала приятное расслабление от вина и столь же приятное возбуждение от мужских губ.
— М-м-м, как же это вкусно! — сопел Герхус, терзая ее шейку и еле заметно поглаживая ее грудь. — Как я люблю девственниц! Я теряю от них голову!
— А, господин! Господин Герхус, выпейте меня до дна! Я все ваша! — притворно причитала Логран, прижимаясь к гостю.
— Ну хватит уже! Вы не одни! — рассердилась Эриса, когда это представление слишком затянулось. — И вообще, моя очередь делать ход.
Не дожидаясь пока, алхимик вернется на место, она повернула бутылку, и та после полутора оборотов почти точно указала на недавнего любовника.
— Так, зарик, — госпожа Логран встряхнула его и уронила на тарелку. — Шесть, родная! — она, еле сдерживая смех, посмотрела на стануэссу. — Боюсь даже представить, какое место ты сейчас выберешь. Хотя догадки есть. Ведь вчера…
— Молчи, сука! — теперь Эриса рассердилась всерьез. — И почему ты меня так сегодня бесишь? Хочешь поссориться как в Норсисе?
— Ладно, ладно! — Анетта подняла руки в знак беспрекословной сдачи.
— Хочешь, я это сделаю за тебя? — предложил Герхус.
— Да, мой друг, — Эриса подползла к гостю и легла на ковер, ожидая его действий и чувствуя, что вино всерьез кружит ей голову, хотя из-за Ани она не могла расслабиться.
Герхус нетерпеливо расшнуровывал верх платья, поглядывая как подрагивают ресницы ее прикрытых глаз. Вскоре ее великолепные груди оказались на свободе. Алхимик их ласкал прежде с огромным удовольствием. Оценивал их приятнейшую упругость и манящую остроту сосков, но он ни разу не видел их. Теперь они были перед ним во всей нежной и пленительной красоте. Герхус замер, поглядывая то на лицо госпожи Диорич, то на ее груди. Она отвела взгляд, потом прикрыла глаза, ожидая прикосновения его губ. Сначала почувствовала его язык, который очень приятно рисовал влажные узоры, подбираясь к соску. Затем и губы дали о себе знать сначала нежным, потом более страстным поцелуем в сосок. Эриса прижала его голову к себе и выдохнула:
— Спасибо, Герхус. Это очень приятно.
Стрелки на циферблате огромных часов показывали девять семьдесят пять, а значит до полночи оставалось всего четверть часа. Конечно, Герхусу следовало бы подумать, что ему давно пора домой. Однако они все еще играли, играли с азартом в шешкис, пока не распили вторую бутылку вина и губы не устали от поцелуев. Вдруг Анетта привстала и сказала: