– Тогда прошу за мной.
Герман услышал сзади шепот сына на ухо:
– Я тоже зайду. Потом, попозже. Можно, пап?
– Конечно. Я тебе позвоню.
– Спасибо.
– Тебе спасибо.
***
Герман не предполагал даже, что так бывает. Крохотный розовый сверток на его руках не весил вообще ничего. Герман почти не чувствовал, что держит что-т. Но при этом он держал в своих руках нечто настолько значимое…. Новую, только что созданную жизнь. И, чего бы ты ни добился, оно не сравнится с этим ощущением – новой жизни на твоих руках. Невесомой и бесконечно могущественной в своей созидательной силе.
Он прошел и аккуратно опустился на стул рядом с кроватью.
– Ты такой смешной в этом халате и шапочке.
– А ты невероятно красивая. Просто… ослепнуть можно.
– Ну да, конечно, – едва слышно фыркнула жена. Но глаза ее заблестели. И он не мог не наклониться и не поцеловать ее в губы бесконечно благодарным поцелуем.
– Я люблю тебя. Спасибо.
Ее губы шевельнулись, беззвучно повторяя то же самое. А вслух Марьяна сказала другое:
– Ты придумал имя?
Герман наклонил голову, разглядывая крошечное личико. Из-под розовой шапочки торчали темные волосы. Похоже, с блондинкой их дочь кинула. А что касается характера…
– Ты хочешь назвать ее… Линой? – раздался неуверенный голос Марьяны. – Я… если ты так хочешь… Я не против. – Герман перевел взгляд на жену и медленно покачал головой. А она уточнила: – Возможно… ради Кости?
– Он как раз против категорически. Настаивает на Марьяне. Я – на Маше.
Губы жены тронула легкая улыбка.
– А назову дочь я. Дай мне ее.
Герман аккуратно положил малышку на грудь Марьяне. Ее рука легла на розовое одеяльце, а его рука – на ее.
– Нашу дочь зовут Тамила.
– Тамила Тамм, – медленно, словно пробуя на вкус, проговорил Герман.
– Именно.
Великая Майя Плисецкая говорила, что характер – это судьба. Некоторые утверждают, что имя – это судьба. А какой может быть характер у девочки с именем Тамила Тамм?
Тамтам, вот именно. Остается только пожелать ее родителями и брату – удачи. Счастье у них уже есть.
Конец