Выбираю ту же простую закрытую карету без гербов, что и накануне. Сегодня со мной дио Хэмис и Рамиз. Как и я, мужчины выглядят непримечательно и просто.
— Предлагаю начать с посещения Обители Милосердия, ваша свелость,— замечает наставник.
***
Ла Дэрвиль красив, вернее, был бы красив, если бы не бросающаяся в глаза неухоженность, грязь и общее гнетущее ощущение тоски и тревоги.
— Езжайте, пожалуйста, помедленнее, — стараюсь рассмотреть мелькающие лавки, узкие улочки, заколоченные кое-где окна домов. Вглядываюсь в лица людей на улицах, отмечаю их убогую одежду.
Солёный воздух врывается в открытое окно коляски, наполняя лёгкие восторгом, но к нему тут же примешиваются запахи нечистот и я фыркаю.
Одна из дорог ведёт вдоль небольшой возвышенности, с которой открывается вид на море, доки и огромные корабли.
От масштабности вида захватывает дух! Кажется, я только сейчас начинаю осознавать, во что влезла. Ну где я и где вот это вот всё? Это же целый город! Город!!!
— Вот мы и на месте, ваша светлость.
— Прошу вас, не обращайтесь так ко мне при посторонних.
— Конечно, уважаемая сэя, я понимаю, что мы не афишируем своё присутствие здесь, — он первым выбирается наружу и протягивает мне руку: — Позвольте помочь вам выйти.
— Спасибо, — улыбаюсь его хитрому заговорщическому виду.
В Обитель Милосердия попадают те, кому не повезло. Одно крыло большого старинного здания отведено под лазарет. Здесь помогают тем, кто не может себе позволить более качественное лечение у городских лекарей.
Возле распахнутых высоких дверей столпились люди, они о чём-то спорят. Подхожу ближе. Один из братьев милосердия объясняет бледному, измождённому мужчине с запёкшейся на лице кровью, что он не может ему помочь. Неподалёку, прямо на каменном полу сидят и лежат люди. Кто-то стонет, кто-то плачет, и все явно нуждаются в помощи. Над ними уже хлопочут две женщины в форменных серых хламидах.
— Что у вас случилось? — вступает в разговор дио Хэмис.
— Доброго дня, уважаемые, у нас нет мест, чтобы разместить его и тех, о ком он просит! Так-то самым пострадавшим мы уже помощь оказали, одного даже разместили в зале. Но посмотрите сами! Что же мне остальных на пол класть? Вот я и говорю, что или лекаря вызвать домой или попроситься в общественную лечебницу!
— Да говорю же вам, там тоже нет мест и меня отправили сюда, в надежде, что здесь помогут. Прошу вас! Хоть на пол кладите, хоть куда, но не выгонять же! Там ребёнок и женщины! Ну как же так?!
Только сейчас замечаю, что одна из женщин прижимает к груди бледного парнишку.
— Уважаемый сой, — достаю белую монетку и вкладываю в ладонь упрямого работника обители, — помогите этим людям!
— Да что мне ваши деньги?! — отказывается от целого салера работник. — Что ж я зверь какой? Но как мне быть, раз все лежанки заняты? Вот только посильную помощь и окажем прямо тут.
В очень длинной комнате и впрямь стоит множество грубо сколоченных кроватей, среди которых я не вижу свободных. Вспоминаю, как сама недавно пролежала на холодном жёстком полу и понимаю — в чём-то брат милосердия прав.
— Может, принести одеял и постелить на пол?!
— Да какие уж тут одеяла? Сами посмотрите, у нас здесь кто, чем прикрывается. Повезёт, если холстина какая найдётся.
— Ну хоть что-то же можно сделать? Рамиз! Где можно найти одеяла?
— На рынке бывают и в лавках.
— Найдите сколько сможете. Нужно хотя бы пару десятков хороших одеял, матрасов, подушек и побольше сухой соломы! Пусть всё это привезут сюда.
Вкладываю в ладонь Рамиза мешочек монет.
— Одеяла будут, продолжайте уход за пострадавшими! — обращаюсь к растерянному работнику обители.
Брат милосердия благодарит лёгким поклоном и тут же возвращается к своим делам.
— Да благословят вас боги, уважаемая! — спустя некоторое время подходит ко мне тот самый мужчина, что уговаривал брата помочь остальным. Голова у него уже перевязана, а кровь с лица смыта.