Ласково улыбается и протягивает руку к моему лицу. Едва касается кончиками пальцев шеи, проводя по прилипшей мокрой пряди волос.
— На твоей коже танцует свет луны, он путается во влажных волосах…
Подхватывает подбородок и подушечкой большого пальца мягко давит на центр нижней губы, слегка оттягивая её вниз.
— Твои губы дрожат от холода…
Наклоняется, упирается лбом в мой лоб, заглядывает в глаза.
— И я знаю, что под тонкой чёрной тканью ты практически раздета…
Тихий, почти ровный голос, который по интонациям так рознится с горящим даже в полутьме взглядом.
Кажется, меня трясёт. Не только губы, всё тело. И точно не от холода.
Он замирает, наблюдает за мной. Почти не дышит.
Медленно тяну вверх его рубашку, пытаюсь высвободить из-под пояса брюк. Ныряю под тонкую ткань ладонью, ощущаю жар шелковой кожи и рельеф напряжённых мышц живота. Скольжу ладонью выше, останавливаюсь там, где ощущаю сильные толчки сердца.
Останавливает мою руку, накрывая своей ладонью.
— Эмма… как далеко ты готова зайти?
— Я… — слышу собственное тяжёлое дыхание, злюсь и краснею от его вопроса — т-ты... и так всё понимаешь, зачем спрашиваешь?
Улыбается кончиками губ. Он так и продолжает касаться лбом моего лба.
— Только… после… свадьбы… моя сладкая…
— Издеваешься?
— Серьёзен, как никогда. Будь со мной.
— А если я не готова?
— Предлагаешь мне быть твоим любовником?
— Почему нет? Ты сам сказал, что это не осуждается.
— Но и не приветствуется.
— А как же все эти твои: “Я бы хотел просыпаться в твоей постели?”
— Вспомни, как я сказал: “Я бы хотел просыпаться так каждый день.” Каждый день, Эм, с тобой. И засыпать с тобой… и обнимать тебя ночью. А не только то, что ты подумала.
— Я просто… — растерянно замолкаю и ещё сильнее краснею, пытаясь вспомнить, что именно он говорил про постель... я же не могла это выдумать?
— Эм, ты сказала, что предпочитаешь просыпаться в своей постели, а я сказал, что подумаю над этим. Я могу шутить, могу пытаться смутить тебя, но у всего есть грань. Я не перехожу за неё. Я мечтаю быть с тобой. Мечтаю о свадьбе, чтобы никто не имел права претендовать на тебя. Чтобы не было никаких списков! Я с ума схожу от них! Хочется стукнуться головой о стену, когда кто-то рассуждает, каким он видит брак с тобой… Я несколько месяцев не мог спать, думая о том, что в любой день Его Величество может объявить о твоей помолвке с кем-то… другим…
В голове повисает звенящая пугающая тишина. Ни одной мысли. Лишь оголённые эмоции, которые искрят, словно через них пропускают бесконечные разряды тока.
— Алекс… послушай... — пытаюсь говорить ровно, но голос звучит сдавленно, — я впервые самостоятельно распоряжаюсь своей жизнью. И мне это нравится. Все последние месяцы я работала над тем, чтобы быть свободной. Доказать Его Величеству, что не нуждаюсь в опекуне в лице мужа. Я не обязана решать прямо сейчас и уверена, что король сдержит своё обещание. Списки... это просто на будущее, чтобы Его Величеству было спокойнее.
— Его Величество лукавит. У герцогства не может не быть наследников. Ты сама это понимаешь. Всё, чего ты можешь добиться — некоторой отсрочки и права самостоятельного выбора супруга. Но и тут всё непросто. Король хитёр, и ты не узнаешь, где и в какой момент, попадёшься в одну из его продуманных ловушек. Эмма... я боюсь потерять тебя.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
Он давит на меня. Пусть это и ощущается очень сладко. Но в то же время он прав — мне не позволят долго наслаждаться самостоятельностью.