Волков поднял с земли кусок навоза, показал его купцу:
— Разбираешься?
— Ну не так, чтобы… Я не конюх… Я…
— А я конюх. Этому коню пять лет. Смотри сюда: все зубы целы. — Он показал зубы коня. — Всю жизнь в стойле стоял, не надрывался. Не ранен, не болен, хорошо кован. Отличная выездка. С умом будешь торговать — двадцать пять за него получишь.
— Да, конь хорош, — купец разглядывал коня.
— Ну, что, есть у тебя деньги?
— Ну есть… — купец помялся. — Мой старший партнер…
— Я слышал уже про твоего старшего партнера. Сколько денег у тебя?
— Двенадцать талеров с мелочью.
— Ну, на этом торги можно считать закрытыми.
— Господин, подождите!
— Что еще? — солдат был разочарован.
— Давайте так — я вам дам двенадцать талеров и еще одежду.
— Ты, дурак, пьяный что ли?
— Подождите, я сейчас все объясню. У меня хорошая одежда. Такую носят богатые горожане и даже благородные господа на севере.
— Ты в своем уме? Что за одежда? Сколько ее, что она стоит восемь монет?
— Это первосортная одежда, — купец вцепился в здоровую руку солдата и поволок его к своей повозке. — Поглядите. Такие куртки носят в Дредбурге и Солле. Даже благородные такое носят.
— Что это за дрянь? — солдат с удивлением рассматривал куртку. Та была из хорошей ткани, но кургуза, а ее рукава были необыкновенно широки и разрезаны на ленты, под которыми был виден дорогой атлас. — Хозяина собаки драли?
— Нет, что вы? Это специальные разрезы, посмотрите какой внутри дорогой материал.
— Ну уж нет.
— Ну, тогда вот, берет. С пером фазана.
— Убери.
— Посмотрите, какой бархат!
— Я тебя мечом рубану.
— Благородные только такое и носят.
— Я не благородный.
— А вот шелк, рубаха, — купец достал черную, почти до колен, рубаху из шелка с узорами. — Драгоценная вещь.
— Дурень, это женское платье. Если только подол обрезать, — рубаха солдату определенно нравилась. — И что это за ворот? Это же женский ворот. И рукава расшиты.
— Нет, что вы, это мужская рубаха. Стоит всего два талера.
— Талер.