— Вот, у дезертира в сапоге нашел, — и положил на стол кошельки.
— Кто нашел?
— Жена моя, да жена трактирщика. Полы мыли да за лавкой нашли. А еще в одежде и в вещах.
Он вытряс деньги на стол перед Волковым. Денег было немного, но кроме денег там было золотое кольцо. Тяжелое, с красным камнем. А еще там был клочок хорошей бумаги.
— Два с половиной талера без меди, мы посчитали. Никто ничего своровать не мог, мы все вещи собрали. Все цело.
— Да? А где тогда арбалет? Я его ни в вещах, ни в оружии не видел.
— Какой арбалет? — спросил Еган.
— Из которого мне ногу прострелили.
— Я спрошу у трактирщика. А еще трактирщик сказал, что эта бумажка, — он постучал по бумажке пальцем, — это вензель.
— Что? — не понял Волков.
— Вензель. Трактирщик говорит, что в городе, в одном месте, он, правда, не знает, в каком, по этой бумаге можно кучу денег получить.
— Вензель?
— Ага.
— Может, вексель?
— Ага.
Волков никогда не видел векселей. Все расчеты в ротах происходили наличными. Он взял бумажку, но одной рукой развернуть ее не смог. Еган помог ему. И он прочитал написанное, поглядел на мужика, спросил:
— Ты где ее взял?
— Так в сапоге было. Вот в этом, — Еган похлопал рукой по правому сапогу. — Я его с мертвяка то тяну, а она и упала.
— Это не вексель.
— А что же? Трактирщик, вроде, грамоте и обучен, а прочесть не мог.
— Потому что она на ламбрийском.
— Трактирщик так и сказал. Не знаю, говорит, что за язык, не нашенский. Наверное, это вексель. А раз не вексель, то что это?
Волков знал ламбрийский. Почти треть его сослуживцев в гвардии герцога де Приньи были ламбрийцы. А еще Волков пару лет провел во Фризии. Там язык схожий. Он свободно писал и говорил на этом языке. Но он не все понимал в этой записке. Но в сути ни секунды не сомневался.
Волков почесал щетину и спросил:
— А в служении у барона есть ламбрийцы?
— Да по чем же мне знать? У него в замке куча всякого люда, может, и есть кто. А что в бумаге то?
Волков еще раз перечитал записку: «Сопляк, кажется, узнал про мельницу, — солдат чуть сомневался, правильно ли он перевел последнее слово, — предупредите господина с мельницы, а с сопляком разберитесь, иначе донесет барону. Но разберитесь так, что б никто не подумал».
Теперь Волков понял, почему ламбрийцы не стали договариваться, и почему хотели знать, несколько раз переспросили, кто из них коннетабль. Никто ничего и не подумал бы, пьяная свара в кабаке, и мальчишка мертв. А это было не свара. Точно не свара, его хотели убить.
— Ну, а что в бумаге? — не унимался Еган.
— Коней седлай, принести мне стеганку, кольчугу и оружие, но сначала помоги одеться.