Читать книгу «Цикл романов "Инквизитор". Компиляция. Книги 1-13» онлайн.
— О Господи… Так я бы, может, и завёл, то дело нехитрое, я такие перины видал, но где мне их взять сейчас, на ночь глядючи? А она сейчас просит, вот я и пришёл спросить у вас… — он не договорил.
— У нас у самих таких перин не имеется, — почему-то зло ответила за мужа баронесса.
— Слышишь, дурак! Нет у нас таких перин, — крикнул юный барон, чтобы поддержать мать.
Волков же от такой невежливости неожиданно разозлился и рявкнул на своего первенца:
— Прикройте свой рот, барон! Иначе сейчас же вылетите из-за стола! Ведёте себя, как пьяный холоп! — и тут же уже мягче добавил, обращаясь к няньке. — Корми их скорее и убирай из-за стола. Не умеют себя вести, грубые, словно ландскнехты, — он нехорошим взглядом смотрит на мать мальчиков, считая, что это она виновата в их грубости. Баронесса и вправду слишком часто и без особой нужды бранила слуг дурными словами. А сыновья-то всё слышат. Всё видят. А после Волков снова поглядел на Хельфнера и сказал:
— Такие перины есть у госпожи Ланге.
— Госпожи Ланге? — сразу оживился тот. — Это которая живёт во дворце над рекою?
— Да, там… Скажешь, что перины нужны для моей племянницы, она не откажет, — посоветовал генерал.
Посетитель ещё не успел выйти, а у Элеоноры Августы уже глазки остекленели, слезами напенились, и она, через слёзки на мужа глядючи, заговорила с укоризной:
— Перины у неё хороши… Уж вам ли не знать.
— У кого хороши перины? — тут же интересуется старший сын барона, забывая про еду.
— Ах, оставьте вы это… — отвечает барон устало.
Но госпожа Эшбахта «оставлять этого» не желает, она ещё больше распаляется от ужасной несправедливости.
— И перины у неё хороши, и дворец над рекой…
— Какой ещё дворец, то просто дом, — морщится барон.
— Всё у неё лучше, чем у меня, и сама она, видно, слаще! — тут баронесса от скудости своего существования и от жалости к себе начинает рыдать в голос.
— Кто слаще? — продолжает интересоваться Карл Георг. — Матушка, кто слаще вас? Матушка…
— Уводи детей, чего расселась, дура! — рычит барон няньке, и та тут же вскакивает, подхватывая младшего, и, хватая за руку старшего, стаскивает его со стула. Причём младший — плаксивый какой-то растёт — начинает от перепуга рыдать. А за ним от злости, что ему ничего не понятно и что его выволокли из-за стола, начинает орать и старший. А мать кидается к няньке и выхватывает из её рук младшего, и они, почти все рыдая, покидают столовую. А барон остаётся один, и есть ему не очень-то уже и хочется.
Ночью же, как лёг спать, чтобы хоть как-то успокоить баронессу, которая всё ещё дулась, пришлось оказать ей внимание.
Черные кружева. Они совсем по-разному смотрятся на платье цвета горчицы, на почти жёлтом платье. И на платье тёмно-серого атласа. Утром к завтраку «племянница» явилась именно в таком. И баронесса, находясь в добром расположении духа, снова млела от своей «родственницы». А та ещё и принесла новые подарки, подарила по одной золотой кроне своим буйным «кузенам», которые ещё и от первого подарка не отошли, а их родовитой матушке красивые серёжки. Нет, те серёжки не были слишком дороги. Но были сделаны настоящим мастером. В них богатый серебряный орнамент обрамлял крупные гранаты. Серёжки были так красивы, что, ахнув от восторга, Элеонора Августа сразу стала цеплять их на уши. А после требовала нести себе зеркало и весь завтрак то и дело таращилась в него, словно проверяла, не пропали ли гранаты с ушей, не забывая при этом каждый раз благодарить гостью за роскошный подарок.
А генерал всё ждал и ждал, когда же наконец у него будет время поговорить с «племянницей» о свадьбе. К детям уже пришёл учитель и в соседней комнате снова было шумно от криков и споров, и со стола уже была убрана посуда, прежде чем ему удалось выпроводить жену вместе с её серёжками и наконец спросить у своей гостьи:
— А кто же этот твой жених? — этот вопрос всё не давал ему покоя, как и ещё один.
— Леонард Штайн, молодой человек двадцати лет.
— Фамилия не рыцарская, — предположил Волков.
— Да откуда, — Агнес махнула рукой, — и в Ланне они лишь во втором поколении живут, люди новые.
— Ну хоть богатые?
— Не бедные, именьице под городом прикупили, мельницы у них две, пекарни две, пара домишек в городе есть, лавок… не знаю сколько… Папаша его состоит в гильдии мукомолов и пекарей, не последний там. Но купчишка он, конечно, не первого ряда.
— И за что же ты его выбрала? — Волков всё ещё сомневается, что это хорошая затея.
— За верность… Он у меня с руки есть будет, верен мне будет до смерти, как пёс, — уверенно говорит «племянница».
— Как пёс? — нет, барон всё ещё не думает об этой свадьбе как о добром деле. — Как пёс — это хорошо. И что же, ты его к себе в дом пустишь? К слугам своим?