— А что теперь? — спросил он.
— Что именно?
— Теперь ты боишься Сайтаму? — уточнил отец.
Какаши покачал головой:
— Сейчас мне уже всё равно… Я ведь умер?
— Верно… Можешь считать, что мы сейчас находимся на перекрёстке: ещё не в Чистом Мире, но и к миру живых мы более не принадлежим. Я ждал тебя всё это время. Ждал, чтобы поговорить…
— Хм… то есть ты реален? — перебил Какаши.
Сакумо добродушно рассмеялся. Затем сощурил глаза и хитро осклабился:
— Кто знает, Какаши? Кто знает? Возможно, я — лишь плод твоего воображения. Но может быть и так, что именно ты — моя предсмертная иллюзия. Вернее, часть предсмертной иллюзии, что растянулась на долгие годы. Но знаешь, ты пришёл сюда слишком рано.
— Ну… — пожал плечами Какаши. — Профессия шиноби не предполагает долгой и счастливой жизни.
— Что правда, то правда, — покивал Сакумо. — Однако учитывая нашу силу… никогда не думал, что мы оба умрём молодыми… Прости меня, Какаши. Твоя судьба оказалась тяжелее, чем моя. И всё из-за меня. Я слишком рано тебя оставил…
— Не надо, пап, — мотнул головой Хатаке-младший. — Всё нормально. Я всё понимаю…
— Я остался здесь, чтобы сказать тебе это. Чтобы извиниться. Знаю, уже слишком поздно. Тем не менее, пожалуйста… прости меня.
Какаши положил руку на плечо отца:
— М-ма-м-ма… Всё хорошо, пап. Я прощаю тебя.
Повисла тишина, разбавляемая потрескиванием костра. Всё вокруг казалось на удивление реальным. И огонь, и прикосновения, и голос отца.
— Спасибо, сын, — глаза Сакумо немного увлажнились. Он отвёл взгляд, наблюдая за пляшущими язычками пламени. — Для меня это важно, и… я горжусь тобой.
— Я тоже горжусь тобой, папа. Ты всегда был моим примером для подражания. Ты поступил правильно, когда поставил жизнь товарищей на первое место. Мне плевать на то, что думали о тебе окружающие. Нам говорили наставники в АНБУ: те, кто не исполняют приказы и ставят под угрозу миссию — мусор. Однако я считаю, что бросивший друга или товарища — гораздо хуже мусора…
Они некоторое время молчали, просто сидя у костра и наслаждаясь обществом друг друга. Только после смерти им удалось побыть вместе и поговорить по душам. Хотя Какаши всё ещё сомневался в реальности происходящего.
— Я могу развеять твои сомнения.
— М-ма… по поводу?
— По поводу реальности моего здесь присутствия. Мы действительно находимся на перекрёстке. И можем двинуться дальше в любой момент.
Сакумо поднялся на ноги, подняв перевязь с саблей. Какаши поднялся следом.
— Ты ведь помнишь этот клинок?
— Конечно, — кивнул Какаши. Эта сабля забрала множество жизней на войне против Суны. Своей техникой клинка отец наводил ужас на врагов, а сердца союзников заставлял трепетать от восхищения.
Сделав пару шагов к стене пещеры, Белый Клык Конохи сделал неуловимый выпад. Он был очень быстрым. Вероятно, даже если бы Какаши активировал шаринган, то смог бы разглядеть лишь мимолётную тень.
Белый луч пронзил пространство и оставил на стене в трёх десятках шагов от него длинную тонкую линию. Некоторое время она ещё светилась таинственным белым светом. Однако…
— Это… совсем не впечатляет, — заключил Какаши.
— Кха… — отец мгновенно сгорбился. Видимо, он ожидал похвалу от сына или что-то в этом духе, но тот не видел смысла врать. Какаши под Громовым Убийцей мог демонстрировать не намного меньшую скорость. А повреждения… ну, одним выпадом клинка, усиленным Райтоном, он мог раскалывать небольшие скалы.
Сакумо что-то тихо пробормотал об отсутствия почтения к родителям, впрочем, пришёл в себя он довольно быстро.