Вдруг Али роняет слезинку из багрового глаза.
— Ты чего, животина? — Аяно тоже замечает дрожание в своих рядах.
— Пакайнаго батяшку вспамнил, — грустно вздыхает Крокодил, даже хвост опал.
— Не грусти, — Вика-Носорог хлопает бронированной пятерней мутанта по хребтине так, что он даже пошатывается.
— Двигаемся дальше, — командую я, а то развели крокодила на нюни. — Если поможет, Кожеголовый, можешь съесть одну из выплюнутых голов.
— Нельзя, — категорично заявляет Ясна, уперев руки в бока.
— Или не можешь, — покладисто соглашаюсь. Не сегодня, но когда-нибудь продавим тетушку Ясну. Здоровому Крокодилу нужен белок. И чужие мозги не помешают. Раз своих маловато.
Сразу за галереей коридоры ведут нас в анфиладу очередных залов. Сбоку от первого дверного проема стоит бронзовая статуя, странным образом очень напоминающая миниатюрного Градгроба. Такой вот Владыка выводка на минималках. Кривая пасть, длинные когти на лапах, шипы вдоль позвоночника в форме лепестков. Я подхожу и протыкаю насквозь Когтями скульптуру.
— У-а-а-а! — раздается визг.
Вспыхивают молнии на резаках, морок статуи распадается, а насаженный на Когти изменник загибается, испустив дух.
— Вымес берет из наших голов образы для иллюзий, — поворачиваюсь к остальным. — Будьте внимательны, и, если заметите то, чего не должно быть, бейте это.
Но меня никто не слушает — коммандос, весь отряд, застыли со стеклянными глазами. Массовый столбняк не избежал даже Кота. Слепой спецназовец вдруг мурлычет:
— Ну, как ты старушка, ужель не довольна? На пенсию скоро выйду, и заживем получше.
Видимо, жена привиделась. А что остальные?
— Куряца! — пускает слюни Али. С этим всё как обычно. — Мнага куряц! Мнага пушастах куряц! Много пушастых талстых куряц! И тухолах яяц!
— Ой, ты делаешь мне предложение, Бес? — хлопает шестью глазками Белоснежка и протягивает ладонь так, будто кто-то перед ней на колени встал. — Мне первой? А как же София? Как же девочки? Выгнал? Я тебе одна нужна? Как замечательно! Наш ребенок будет самым счастливым! — она оглаживает «мохнаткой» несуществующий разбухший живот. — Прижмись ухом — послушай! Твой сын пинает ножкой!
Без комментариев. Белоснежка это… просто Белоснежка.
Но еще больше я удивляюсь, когда бросаю взгляд на остальных поляниц. Все девочки гладят ладонями воздух напротив животов и что-то сюсюкают.
— Будешь сильным, как папа, — шепчет Вика, оглаживая броню под выпирающими бидончиками грудей.
— …свирепой и безжалостной как отец, — воркует Кали-Волчица, радостно щеря черную пасть на шлеме.
— … блистать на балах, — мечтательно раскрывает Алла железный клюв.
О-о-о…Что за массовый бэби-бум?
Похоже, не один я принял близко к сердцу новость о беременности Софии, поляницы тоже заволновались, замечтались о материнском счастье, а вымес этим воспользовался и захватил мечты девушек, чтобы пленить их сознания.
А что другие «зори»?
На всякий случай сделав Сварожий круг, поворачиваюсь к Аяно. Японка стоит не двигаясь, лицо непроницаемо, лишь губы приоткрыты и дышит тяжело через них. Ну хотя бы не натирает живот. Значит мерещится не малыш.
— Ниже, Перун, — шепчет японка, раздвигая ноги и выпячивая вперед лобок. — Поцелуй меня там… Да-а-а… пройдись своим наглым сильным языком.
Лицоладонь. Спасибо вымесу Лейсу, теперь знаем, чем доставить японке удовольствие в постели.
— Перун, да-а-а! — этим стоном Ясна меня удивила, конечно. Но еще больше удивила, когда замурлыкала: — Бестия, хочешь к нам? Давай иди в постель, детка, вдвоем отшлифуем этого негодника до идеального мужчины. Ты — руками, а я….
Чувствую, как зарделся под шлемом, словно воспитанница института благородных девиц. Ну и фантазия и у рыжей красотки. Ох, как мне с этим жить? Придется реализовывать.
К Бестии боюсь даже прислушиваться. Но всё для пользы дела, вымес не зря старается, нам в личной жизни пригодится еще как!