— Где Аксюк? — спрашиваю, не отрывая взгляда от шестирукого вымеса. Он, тихо рыча, медленно двигается ко мне.
— Ушел, — отчитывается Кот. — В ближайших окрестностях его не чувствую.
— Аднака, на тя ща таракашка нападит, Перуну, — предупреждает Али, заметив, как перед прыжком сократились нижние конечности вымеса.
«Таракан», правда, сигает с места. Но я тоже не профан, слежу за врагом. Тонкая молния выстреливает твари прямо в рожу, сжигая все глаза. Монстр бахается на пол, истошно визжа и тряся «ятаганами». Опаленная морда начинает восстанавливаться.
— Почему ты его не добьешь? — спрашивает Бестия.
— Потому что хочу изучить.
Присматриваюсь к вымесу. Женя наделил свою игрушку одним фракталом. Но он сочетает в себе регенерацию, рост массы, усиление и отращивание клинков на лапах. Четыре в одном. Мирелу достался слабее набор — только регенерация и костяные щитки. Всего две способки. Видимо, «таракана» Женя готовил специально для меня, а Мирела оснастил примочками по наитию, раз под руку попался и ситуация располагала.
Эх, Женя-Женя, зачем это всё? Почему не послушался меня? Глупо становиться одним из моих врагов, хотя бы потому, что долго они не живут.
Подхожу к «таракану» и, наклонившись, разрубаю его голову. Как бы фрактал ни был хорош, уничтоженный мозг он не восстановит.
Уже в машина на обратной дороге Бестия меня спрашивает:
— На тебе лица нет, Перун. Почему? Мы же справились.
Мы сидим с ней вдвоем на задних сидениях. За рулем Кот, рядом с ним Али скучает по своей крокодильше-вымеске. Еле слышно поет:
— Садись ко мне в машина.Хочу тибя любицца.
Бестия кладет руку без перчатки рядом с моей, хочет коснуться, но стесняется, видит, что я грущу. Сам нежно касаюсь ладони спецназовки, наши пальцы переплетаются.
— Просто сегодня хороший, в принципе, пацан присоединился к плохим парням, — отвечаю на ее вопрос. — Вот и грущу. Так что, по сути, ты не права — я не справился. Не смог уберечь Женьку. Проиграл его душу демонам.
Бестия вдруг крепко обнимает меня и целует в щеку.
— Почему ты всегда так к себе не справедлив?! — возражает горячо. — Нельзя спасти дураков от их же глупости. Ты пытался, этого достаточно.
Бестия обнимает меня, наслаждается нашим уединением. Поглаживая ее короткие вьющиеся волосы, я всё никак не могу выкинуть из головы фракталодарящую силу Жени. Представляю, какие катастрофы он может с ней натворить. Сколько людей положить.
— Нет, Дана, еще недостаточно, — вздыхаю. — Но я это исправлю.
Если Женя не одумается, придется его убить.
Женя успел сбежать до того, как Бес справился и со вторым вымесом. Сейчас барон, тяжело дыша, таскается между складами в портовом пригороде.
— Дурак! Дурак! — кричит он и бьет самого себя по лицу. — Дурак Бес, теперь мне придется тебя уничтожить! Почему ты не пошел со мной в ад?! Почему я не смог тебя уговорить?! Дурак, Женя! Дурак!
Он дает себе еще пару оплеух, разбивает губы и нос. Собственная боль дарит наслаждение, вкус крови во рту кажется слаще вина. Очень сложно удержаться, чтобы не зайти дальше даже с самим собой. Гребаный Яка, что ты со мной сделал?!
«Не увлекайся» — шепчет Мать. Она с любопытством наблюдает за его борьбой со своими новообретенными порокам.
Женя шепчет себе: я сильный, я справлюсь.
Нужно собраться. Бес, правда, бесподобен. Расправился с вымесом-медведем за два удара. А значит, нужно больше живой силы, которая его сломает.
Аксюк достает из кармана джинс мобильник и набирает канцлера Белиша:
— Перун час назад вернулся в Версаль, — недовольно произносит британец. — Вы провалились, барон.
— Для меня это не новость, — холодно отвечает Женя. — Я ведь там был в первых рядах.
— И что вы намеряны дальше делать?