— Что за?! — рычит он. — Как вы посмели?! Кто вы такой?! Да я вас вызываю на…
Он обрывается на полуслове, узнав мальчугана в лице меня:
— Князь Бесонов? — выдыхает, судорожно сглотнув.
— Он самый, — небрежно киваю. — Какие-то проблемы?
Смотрю пристально в глаза хмырю. Ему хватает, чтобы попятиться. Но убежать он не может, я публично его унизил. Если хмырь не потребует сатисфакции, то лишится уважения всего высшего света. А раз мудило является еще и главой младшего рода, то это выльется в потерю связей и покровительства сверху.
— Да, — решается заявить мудак свои права. — Ваше Сиятельство, вы поразили меня внезапным ударом. Возможно, это вышло случайно… — пытается он выпросить у меня возможность сохранить лицо. — У вас много забот, и я уважаю ваш великий труд на благо страны.
Смотрит, как щеночек, молящими глазами. Уже почти все аристократы знают, что мальчишка Бесонов и есть безбашенный боевик Перун, воевавший с целым Кругом.
— Что скажешь, сударыня? — Сжимаю руку Ясны, от чего хмырь роняет нижнюю челюсть. — Случайно я пихнул твоего собеседника?
Даю девушке выбрать прикончить ли мне этого засранца.
— Алиса, — умоляюще протягивает руки хмырь. — Мы же хорошо с тобой знакомы.
— Даже лучше, чем хотелось бы, — тихо говорит Ясна.
Ободряюще оглаживаю девушку по плечу. У нашей рыжей валькирии явно стоит эмоциональная блокировка, вызванная старой душевной раной, поэтому она и позволила этому ничтожеству так с собой разговаривать.
«Гнусность» — морщусь я. Ненавижу, когда честных сильных людей сокрушают ложью и предательством. А то, что случилось именно так, было понятно по хвастовству хмыря и едва не брызнувшим слезам Ясны.
«Исправим» — обещаю себе.
— Ясна? — требовательно спрашиваю.
Девушка, вздрогнув, в ответ крепко сжимает мою руку.
— Мне показалось, что не случайно, — тихо роняет она, опустив голову.
Молодец, Ясночка!
Веко хмыря начинает дергаться.
— Князь, может, всё же вы…
— Баронесса права, — усмехаюсь. — Вы мешали мне подойти к ней, а еще мой слух резали ваши оскорбления в ее адрес и приглашения в кладовку.
Моя реплика вызывает вздохи удивления вокруг и осуждающие взгляды в сторону хмыря. Тот теряется окончательно:
— Но я же тихо говорил, — выдает на автомате. А когда догадывается прикусить язык, становится поздно, ибо отмазка вызывает бурю гневных возгласов:
— Вот нахал!
— Ничтожество!
Между аристократами пробивается церемониймейстер — низкорослый мужчина с ухоженной бородкой — с лакеями.
— Прошу вас, судари и сударыни, отойти к другому столу. Здесь нужно убраться.
Я пользуюсь моментом и обращаюсь к бородатому мужичку:
— Заодно, уважаемый, подготовьте арену для поединка чести. Меня вызвал вон тот сударь, с измазанным в фондю лицом. Да, тот, который вот-вот в обморок бахнется.
Церемониймейстер переводит взгляд с меня на дрожащего хмыря. С неудовольствием оглядывает его «шоколадную» физиономию.