— Ты не перестаешь меня радовать своей прозорливостью, хи-хи, — Гоша хлопает здоровой рукой об поломанную и морщится, громко заохав.
Значит, вот так. Спецслужбы обработали меня еще в тринадцать лет. Но, когда мое взрослое сознание из Страшного мира попало в шестнадцатилетнее тело путем изменения реальности, «колодцы» слетели, ведь я стал демоником, а вместе с «колодцами» ушла и власть надо мной Синей короны. Новые приказы мне нельзя задать. Остались только уже ранее заложенные в сознание.
— Ты думал, что сам решил заняться Военными играми, юный чемпион, хи-хи. Нет, дорогой Перун. Это приказала Корона. У Рудковского были планы засунуть тебя в Имперские мечи, под бок Аяно. Чтобы были еще одни глаза, следящие за «зорями». Максимка Рудковский создал чемпиона Бесенка, — Гоша с натугой встает — его плечо восстановилось. — И правда, новые приказы на тебя не действуют. Зато старые — ещё как! Так что ты не можешь надеть Корону, а еще, не можешь убить члена императорской семьи, не можешь позволить ему умереть, хи-хи. — он оскаливается. — Угроза моей жизни — твоя «засуха», Перун.
Глава 16. Со дна к небесам
Снова смотрю на часы. Без семи девять.
— Допустим, я-то могу надеть эту Корону, — замечает Аяно, приставляя острие катаны к горлу Гоши. — И отменить приказ пускать ракеты. Чему тогда ты радуешься, псих?
Гоша хихикает над ее словами:
— Радуюсь тому, что вы опоздали. Я опять соврал, хи-хи. На самом деле, полковнику Бритневу велено было пустить ракеты ровно в восемь.
Он явно ожидал истерик, оров, матов, а может, даже аплодисментов. Но мы с японкой даже бровью не ведем. Гоша хмурится:
— Вы что, не слышали? Бомбардировка произошла почти час назад. Треть Москвы мертвая зона! И Кремль в том числе. Теперь мой братец точно мертв, хи-хи. Думали развести меня с Вовой? Да? Не вышло.
Ну да с учетом того, что я не могу убить члена императорской семьи, понятно, что на самом деле Гоша не повелся. Значит, зная это, он не давал мне никакого выбора. Убить Владимира я не мог априори. И выходит, что мама и сестренка, в любом случае, должны были погибнуть. Но псих решил подыграть нам, видимо, чтобы не спалить мой ментальный «замок», и отменил покушение на маму.
Только вот сейчас как раз мы обвели вокруг пальца этого хитровывернутого психопата.
— Почему вы не горюете, бессердечные монстры?! — неистовствует Гоша. — Плачьте, ругайтесь! Вам что, людей не жалко? Бездушные! Чудовища!
Звонит мой телефон. Настя Соловьева.
— Ох, заткнись, — щупальцем бью психа по губам, и он отлетает в угол сейфа, разбив голову. Принимаю звонок. — Да, Анастасия. Нашли наконец ракеты?
— Так точно, Перун, — облегченно выдыхает генеральша. — Пять минут назад полковника обезвредили, ракеты упакованы и отправлены под тройной контроль. Твоя задумка сработала. Это было здорово! Ты не думал стать следователем?
— Хотите, чтобы я потрудился под вами? — усмехаюсь.
Аяно смотрит в недоумении: как я могу улыбаться в такой момент? Пожимаю плечами. Подумаешь узнал, что был «пересмешником». Ерунда же.
— Ты видишь меня насквозь, — мягким грудным голосом произносит сыщица.
— Боюсь, это продлится недолго. Женщины не способны справиться с моим ритмом. Очень быстро я оказываюсь сверху, — подмигиваю японке. Она как раз на себе испытала сказанное.
Аяно закатывает глаза. Мол, нашел время флиртовать с очередной поехавшей бабой, когда тут черти что происходит.
— Я готова рискнуть, — наигранно вздыхает собеседница. — А вы?
— А я обдумаю предложение, — сбрасываю звонок.
Гоша уже залечил разбитую голову и в шоке смотрит на меня:
— Как?! Как вы успели?
Вздыхаю и, открыв на телефоне браузер, набираю в поисковике «точное время в Москве». Кидаю мобильник психу, а то не заткнется же. Гоша в шоке смотрит на застывшие цифры: «19:50».
— Хи-хи, вот оно что, — психа пробивает на смех. — Не стоило тебе показывать полковника Бритнева.
Он прав. Я сразу приметил, что зомбированный офицер следит за временем в браузере. Пока мы с «зорями» летели в вертолете на НПЗ, я велел Соловьевой быстро связаться со столичной Службой времени, чтобы они заморозили часы в интернете. Эта подстраховка спасла миллионы жизней.
— Значит, всё закончилось, — Аяно приставляет острие к глотке Гоши. — Остался один маленький красный штрих.
— Хи-хи, не торопись, узкоглазая, — Гоша неотрывно смотрит мне в глаза. — Перун не может убить меня, не может допустить, чтоб меня убил кто-то другой. Попробуешь отрубить мою головушку, и Перун насадит твои сиськи на Когти. Так что вы просто засунете бедного, больного царевича в лечебницу. А потом я сбегу. Мы обречены бесконечно сражаться за твою душу, Перун. Ну либо пока ты не проиграешь и не уподобишься мне, хи-хи.