— А ты, значит, рада, что тебя используют? — неожиданно задает провокационный вопрос Ясна.
Глаза Бестии удивленно округляются. А затем она насупливается.
— Ммм, скорее, что могу помочь своему мужчине, — не ведется на словесную шпильку Бестия и садится прямо. Теперь девушка смотрит только на дорогу. Неприятно слышать обидные слова от близкой подруги, которой она считала Ясну.
— Ладно, извини, погорячилась, — чувствует вину рыжая. — Ты воспринимаешь ситуацию нормально, это я пристаю со своими тараканами в мозгах. Много у меня их. Не мозгов — тараканов.
— Я заметила, — улыбается Бестия.
Ясна благодарно кивает. Несмотря на страшное прозвище, Дана была отходчива и никогда подолгу не злилась. Просто было не на кого: своих друзей она любила, а враги быстро заканчивались. Чудесная девушка, и достойна она самого лучшего в мире мужчины. Которого в этом мире не существует. Потому что все мужики — козлы, разведут женщину на секс, а она потом в слезах норковую шубу ждет.
Нет, Ясна не была блондинкой или дурой, хоть и сама считала, что все бабы — дуры. Но ей все же было смешно от этой глупой догмы, в которую она верила. И все же жизнь не перепишешь, и именно жизнь научила ее уступать поездам и идиотам, а также не доверять мужчинам.
— Слушай, а у вас с Перуном в бане было? — спрашивает Бестия, глазки у нее озорно блестят. Ясна молча вздыхает, отвечать ей не хочется. — Хотя нет, если бы было — ты бы стала, по отношению к нему, ласковой и пушистой.
— И послушной, как ты? — показывает Ясна язык из вредности. — Заладили вы со своим Перуном.
— Ну а что такое? Всё еще не доверяешь мужчинам? — фыркает раздосадованная Бестия.
— Все мужики козлы, — безапелляционное заявление само вырывается.
— Кроме одного, — Бестия мечтательно улыбается. Наверное, вспоминает покатушки в аквапарке.
— На дорогу смотри, — бурчит Ясна, обожженная желчью ревности.
Бестия хватается за руль. Как раз седан перед ними истошно гудит — внедорожник приблизился чуть ли не вплотную и едва не таранит бампером багажник.
— Понакупают мелочи, — раздраженно бросает Бестия, обгоняя малолитражку. — Мне что, с микроскопом на глазах ездить!
Рыжая девушка молчит какое-то время.
— У меня ведь был жених, и он тоже казался идеальным.
Бестия тут же вся подобралась — подруга никогда ей этого не рассказывала. И история явно не из счастливых, ведь Ясна до сих пор не окольцована.
— Правда? Каким он был? — водительница не выдерживает и спрашивает.
— Галантным, веселым, улыбчивым, вежливым сукиным сыном, — смотрит на улицу Ясна.
Бестия ахает. У Ясны, оказывается, несчастная любовь. Возможно, она ошиблась в избраннике, приняла за истину фальшивый свет, и ее обожгла ледяная стужа каменного сердца.
— Он тебя обидел? — сочувственно произносит Бестия.
— Он разорил мой род, — Ясна сжимает пухлые губы в тонкую полоску. — Довел моего отца до нервной болезни, которая свела его в могилу. Этот подлец использовал мою влюбленность, чтобы заполучить инсайдерскую информацию родообразующего бизнеса. Продал ее конкурентам, озолотился, женился на одной из подославших его к нам гадин, и сейчас является главой одного из младших родов Великого Дома.
— Ужасно! — Бестия закрывает руками рот, забыв про руль.
Машину резко дергает в сторону, прямо на встречку.
— Дорога! — кричит Ясна, и Дана, вцепившись в баранку, выруливает перед самым носом гудящего минивена обратно на свою полосу.
— Фу-ух, прости, — выдыхает Бестия. — Но Перуну ты можешь доверять. Ему ведь не нужны твои или мои деньги.
— А ты не думала, что он использует нас как боевые машины? — спрашивает, будто саму себя, Ясна. — Сейчас даже я тащусь за некой Алмакаевой, хотя приказ мне, майору, отдал какой-то поручик, а не Аяно. Я даже слова ему против не сказала. Вопрос — почему?
Бестия улыбается странной улыбкой, как мудрая женщина, повидавшая любовь и горе.
— Потому что ты встретила своего принца, но еще не призналась себе в этом.