Полисплав на правой руке принимает форму топора. Из моего плеча выстреливает металлическое щупальце. Со звоном удлинившийся мильфин бьет по мордасу маркиза, и пока он катится по раскаленному полу, налетаю сверху. Обрушиваю топор на поясницу – с воем Риккардо выгибается дугой. Из дымного воздуха образуется смерч – прямо у моего плеча. Уже и подзабыл, что макаронник - воздушник. Рыкарь вроде бы.
Острые кромки урагана высекают из брони искры. В местах режущих ударов образую дополнительные уплотнения сплава. Выдерживают. Сзади подбирается новый смерч, раза в два больше. Этот меня просто отшвырнет, даром, что несу центнер нанобобоиков. Сделав оборот на триста шестьдесят градусов, пропускаю его мимо.
Еще только вставая, Риккардо колдует новый смерч. Ну, нет, хватит, надоело. Выпускаю десятки щупалец – из груди, из рук, из бедер. Железные канаты опутывают макаронника полностью, еще три щупальца мутузят его по смуглым щекам. Из маркиза выбивает все мысли о техниках. Звон металла перекрывает шипение огня, пожирающего мебель бутика за спиной.
- Что…ты…за…осьминог долбаный? – хрипит Риккардо, удерживая изо всех сил доспех.
- Это наномашины, дядёк!
Мильфиновые кольца сжимают макаронника, словно удав мышь. Я передаю металлу технику Змиулана. Канаты испускают зеленоватое свечение. Рев вырывается из обжигаемого кислотой макаронника. Наконец доспех сбоит, и я взмахом ладони-топора отрубаю торчащую над щупальцами голову. Брызжет фонтан крови, но уже не смотрю. Бегом к князю. По пути полисплав втягивается обратно в истончившуюся броню.
- Артём, - хрипит ослабленный Александр. – Живо вытащи меня из этого пекла.
Из-за дымного занавеса доносится детский вопль:
- Помогите! Пожалуйста! Дяди пожарные!
Чуть не рвусь на крик помощи, но удерживаю себя, заглядываю под балку, прихлопнувшую таз князя. Мда, беда. Под смявшимся металлом тело разворочено.
- Ниже пояса вы весь всмятку. Не знаю, выживете ли, если скину балку, - на этом я считаю, что выполнил долг перед отцом своей девушки. Мне его уже не спасти.
Ребенок продолжает кричать, слабый голос затихает.
Разворачиваюсь и тороплюсь на зов помощи.
- Стой! – хрипит князь, сплевывая кровь. – Куда ты?
Туда, где смогу помочь. Но не отвечаю – пусть побарахтается в неведении в том пекле, что сам же устроил. Пусть напоследок помечется между отчаянием и надеждой. Заслужил.
- Куда ты! Бесонов!- я уже далеко. - Вернись назад, проклятый простолюдин! Я приказываю тебе!
Не останавливаюсь. Вскоре его гневный хрип перекрывает голос девочки лет десяти. На четвереньках она ползает на втором этаже. Маленькая ручка обожжена. Клубы дыма обвивают платье в горошек.
Оглядываю подходы к ней. Доступ на лестницу перегорожен рухнувшими перекрытиями, поэтому заново синтезирую обезьяньи крылья – прошлые разнес в труху смерч Риккардо. Только энергетический каркас обрастает перепонками, взлетаю наверх. Девочку накрываю Огнеупором.
Протягиваю малышке руки со словами:
- Идём со мной, если хочешь жить.
Похоже, у нас сегодня день терминатора.
Через пять минут с девочкой на руках вылетаю из здания сквозь черный зев обвала в стене. За ограждением у фургона скорой помощи меня встречает дежурная медсестричка.
- Ой, а вы кто? – хлопает милашка ресницами.
- Супергерой, не видно? – раздается рокот из-под моего шлема.
Ребенка она принимает бережно, и я, взмахнув крыльями, лечу обратно. Кажется, в торговом центре еще звали о помощи…
***
София и Света сидят на диване, обнявшись.
- Папа, - смаргивает слезы Белоснежка.
Я стою у окна, не глядя на них. Мильфиновую броню снял до приезда в поместье. Сейчас в гостиной только мы втроем с сестрами.
Пейзажи уничтоженных войной с Тендо садов наводят уныние. Черное известие я принес только что. Рассказал княжнам всё без утайки – и про катастрофу, учиненную руками их отца, и про то, что бросил князя, предпочтя спасти жизнь ребенка.