- С чего ты взяла?
- Такие вещи видно, - пожимает плечами Кали.
Она не стала говорить, что заметила, как княжна задержала на бароне взгляд, да еще как в ее антрацитовых глазах мелькнули странные искры. Нет, не полыхнули огненным штормом как при Бесе, конечно, но всё же, всё же…
- Нет, он не в моем вкусе, - отмахивается Алла.
- Когда долго с кем-то встречаешься, не остается никаких вкусов, - хмыкает Кали. - Только желание убивать.
На эту житейскую мудрость Алла удивленно приподнимает брови.
- Кого?
- Врагов своего парня, кого ж еще, - удивляется Кали.
- А!
В классе Кали бросает рюкзак на стул парты у окна. Дверь распахивается, заходит группа девчонок, тех самых, что сидели с беловолосой княжной. Только ее самой нет, зато пришла какая-то дылда не из их класса – сероглазая, как и одна из первокурсниц Серафима Брюнова. Видно, старшая сестра.
- Что-то здесь воняет, - машет рукой перед носом Серафима. - Менская, открой что ли окно.
- Думаешь, поможет? – с сомнением спрашивает блондинка из ее группы.
- Поможет, - кивает Серафима, - если Менская в него выпрыгнет.
Девичий звонкий хохот сотрясает класс. Но Кали не краснеет, не бледнеет – с пофигистким лицом достает из шкафа в углу швабру. Подходит и вручает в руки сероглазой барышне.
- На, - вминает Кали деревянную ручку ей в дойки размером с арбузы. - Подотри желчь, что с тебя натекла – и вонять перестанет.
- Ты чего сказала, люмпенка?! – Серафима тут же замахивается шваброй. – Ты меня оскорбила!
- А сама-то - канализация вместо ротовой полости!
- Ах ты!
- Брейк! Успокоились! – вклинивается между ними Алла. – А то охрану вызову.
Серафима вся дрожит от эмоций, Кали же бродит скучающим взглядом по классу. Ей на глаза попадается буклет на парте. На губах девушки расползается кривая ухмылка, брекеты сверкают хромом.
- К чему сотрясать воздух? – хрустит девушка шеей. – Тут же у вас конфликты поединками решаются. Назначай день и час, сучка.
***
Лимузин въезжает в опустошенное поместье Сальдоре. Охраны и слуг нет – всех распустили жандармы, когда арестовывали Лукино. Племянника до сих пор держат в Преображенской слободе. Риккардо надеется, что это ненадолго.
Худой, полысевший маркиз вылезает из бордового кожаного салона. Допросы русских следователей тяжело ему дались, но Риккардо не предал своих господ. Он сдал цесаревичу Владимиру Мальтийский Орден, их сговоры и секреты, пытаясь уберечь главную тайну. Но всё, о чем Риккардо рассказал, касается лишь политических интриг. Лишь людей. О демонах маркиз якобы не слышал, и это сработало, ведь он не входил в Орден.
Внутри виллы царит запустение. Мягкую мебель и листы пластиковой обшивки сыщики вскрыли. Все ценные вещи вынесли – на хранение, пока не закроется сыскное дело. Пахнет теплой пылью. Шагая по грязным ворсовым коврам, Риккардо горестно вздыхает. Но самый горестный вздох маркиз издает, когда распахивает дверь своего кабинета.
- Привет, красавчик, - подкидывает тонкий нож леди Шартер Мирел, раскинувшись на диване. Как всегда изящная и гибкая. Как всегда разодетая, будто на встречу с любовником – яркий макияж, розовый топ с глубоким декольте, сиськи навыкат. И, как всегда, смертоносная.
- Ох, Зверь Хаоса, куда делись ваши кудри, маркиз? – коротко смеется у разбитого шкафа огромный как бык граф Джозеф Грейтер. Его древоподобные руки скрещены на широкой груди, слоновья шея расслаблена, веки полуприкрыты.
Ледяные когти сжимают сердце маркиза. Ноги едва удерживают Риккардо. Его почтили своим присутствием темные вымесы, обладатели силой мортидо. Жива является энергией жизни и человеческого мира. Противоположную ей мортидо же создал чудовищный Хаос.
- Приветствую вас, милорд и миледи, - склоняет маркиз полысевшую голову.
- Совсем того? – рычит Шартер, сжимая до скрипа рукоятку ножа. – Лысик, в первую очередь почитают Возвышенного!