- Перун! – окликает София, расшвыривая гравивихрем толпу Гончих. – Отец! Мой отец! Спаси его!
Княжна смаргивает слезы. Я оборачиваюсь, следуя ее взгляду, туда, где провалился пол. Огромные камни рассыпались вокруг места поединка Воеводы и командира «быков».
Выпрямившись, Высший тавр застыл красным танком над поверженным князем. Копыто демона опускается и выбивает искры из княжеского шлема. Прежде чем тварь снова бьет отца моей девушки, я налетаю на бычару.
Ослепительная вспышка, и клубок молний врезается в красные пластины на широкой груди. Бронированную тушу сбрасывает со стонущего Александра.
Громовые Когти мигают, довольные. Кожа под татуировками горит, словно облитая горячим воском.
С такой громадиной не выйдет сдерживаться. Сам Воевода ему проиграл. Лишь бы эмулятор не перегрелся.
Налитые кровью глаза «быка» смотрят на Когти.
- Швар? Генерал Швар?
Выпускаю душный дым ауры. Окутанный черным маревом, тавр испуганно мычит. Судорожно бьет копытом по полу.
- Хуже, – мой рык перекрывает треск камня. - Я из твоего Швара шкварное сало топил.
Когти вспыхивают. Мимолетное видение шквала изгибающихся молний. Вокруг Высшего вырастает трехметровая клетка с прутьями из синих электрических разрядов. Пока тварь не использовала фрактал, я велю клетке сжаться. Молнии оплетают красного гиганта, багровый панцирь исчезает под их плетением. Тавр заваливается на пол и бьется всем телом о камень, пытаясь их сбросить словно змей. Но ток не чувствует боли, он просто сжигает.
Наконец, демон сгорает под пластинами. Остается лишь дымящийся остов из обугленного панциря. Оглядываю бездыханного Александра - из-за доспехов не разобрать, жив ли князь вообще. Снимать же их посреди сечи опасно.
- Унесите князя. В бункер, - велю двум автоматчикам Воинам.
Посмотрев в мои горящие глаза, они не смеют ослушаться. Перебрасывают ремни «калашей» за спины и, подняв светлейшего, скрываются в развороченных коридорах.
Пучина битвы сорвала с меня почти всю одежду. Сейчас на теле золота пополам с чернилами. Руки словно вылили из расплавленных слитков и облили нефтью, торс лишь наполовину черный. Эмулятор почти кипит. Сдерживаться, надо сдерживаться.
Даже сквозь бушующий грохот я слышу вскрик Софии. Тихий, обреченный. Мою душу словно режут ножом, сердце начинает метаться в грудной клетке. Взмахами Когтей разрубаю мешающихся Гончих, огибаю кучу тел и нахожу ее, распластанную на полу без шлема. Рядом возле поверженного княжной чернобородого Рыкаря рассыпаны осколки гранаты.
Поднимаю девушку на руки – осторожно, чтобы не зацепить Когтями. Прекрасное лицо княжны обезображено. Вместо правого глаза запекшаяся кровавая корка. Серебряные пряди волос запачканы кровью.
- Сказал же – держись сзади, - рычу я не в силах совладать с ураганом в груди.
- Тебя хотели ударить в спину, - выдыхает она и слабо кивает на мертвого врага. – Он хотел.
Мой взгляд приковывается к красной ране. Ее лицо можно восстановить, лишь бы пережила день. Уж это я могу обеспечить. Уж защитить своих женщин я могу.
Накрываю княжну слоем «уроногасилки» - изоляцией от электродуги. С Софией на руках двигаюсь в центр зала, в самый эпицентр бурлящих техник. Туда, где мечутся торнадо и вырастают каменные колья. Туда, где оттеснили последний десяток наших Кметов и Рыкарей. Там же вижу и Чернышку, растрепанную и свирепую.
Снаружи тоже доносится грохот сражений, но улица подождет.
Я больше не сдерживаю дым ауры. Псих-шторм окутывает черным клубами весь разрушенный зал. Битва людского мира с адом останавливается. Тавры замирают, мыча. Гончие с истошным воем выцарапывают себе глаза. Люди бледны и напуганы.
Вся дрожа, София сжимает мою черно-золотую шею. Ее зубы звонко стучат.
- Закрой глаза, - тихо говорю, и княжна слушается.
Из Громовых когтей брызжет град ослепительных молний. Гремит гром. Синие нити раскаливаются добела. Изгибаясь зигзагами, они оплетают остатки тварей по рукам и ногам, сжигая их до состояния угля. Взрываются песьи морды, дымятся бычьи панцири. Вражеские Рыкари падают на колени под ворохом синих ветвей. Доспехи далеко не у всех дают трещину, но наши люди наконец сбрасывают оцепенение. Чернышка первой отходит, умница, и разит ледяным копьем ближайшего макаронника. Затем подтягиваются и остальные. На врагов снова сыплются огненные шары, гранитные плиты и айсболы, добивая гадов.
Сверхъестественная красота молний бушует над руинами. Зигзаги шипящих разрядов окружают меня как вторая аура. А сам я свечусь золотом татуировок, словно полуденное солнце. Только лицо полностью черное как жизнь демоника – вижу в огромном осколке потолка. Волосы превратились в полыхающий зарницами дым. Глаза золотые.
Последний враг умирает, и вдруг на колени падают наши люди.
- Перун с нами! За нас бьется сам Громовержец! Под стягом богов сражаемся!
Меня обуревает бешенство. Это отдается в ауре, и через нее в сердцах княжеских людей. Все вздрагивают.