Еще пять секунд, пока уйдут с арены. Всё. Теперь мой выход.
Резко вбиваю ботинок в землю, отпускаю патину, и Гром-камень по инерции уносится прямо в толпу Учеников и Воинов.
Получай, фашист, гранату!
Бу-у-у-у-у-у-умс!
Крики и стоны поломанных вассалов наполняют арену, словно густое какао чашку. Березовский не успел остановить свое чудо-оружие, его люди поплатились.
- А-а-а! Моя рука – ее больше нет! А-а-а!
- Кхе…Фдаюфь! Увевити меня…кхе….
- Сдаюсь! Мне нужна помощь – колено в труху разбито!
Оттряхивая руки, иду прямо в клубы пыли. Там уже мечутся санитары с носилками, утаскивая тяжелораненых.
«Глаза Жамбы» улавливают еще вполне целых фрагов. Ползают, постанывая, как в разбомбленном окопе. «Толчками» сбиваю с них доспехи, чтобы не мешались. Попадается и крошка-рыженькая. Сидит на земле и вертит головой, оглушенная.
При виде меня она жмурится и вжимает голову в плечи.
- Сбрось доспех, - говорю. – И крикни: «Сдаюсь». Не хочется бить такую симпатяшку.
- Сссдаюсь, - слушается лапочка.
- Молодец, - легонько хлопаю ее по макушке. – И больше никогда не вставай у меня на пути. Видишь же, чем кончается.
- Хоррошо, - робко улыбается, на щечках загораются солнышки-ямочки.
Секунду подумав, сдергиваю с ее шеи шарф – скоро пригодится. Наматываю ткань на рукав и шагаю дальше.
Железный скрип раздается совсем рядом. Едва успеваю отклонить голову – стальной кулак вылетает из облака пыли. Хватаю за запястье и локоть и тяну на себя этого железного дровосека. Одновременная подсечка – и Березовский падает к моим ногам.
Пока не поднялся, пеленаю нитями и пинаю в оскаленную волчью морду на шлеме.
Из прорезей забрала слышится стон боли.
- Как уже сказал, может быть только один бог грома, - я накидываюсь на Березовского. Два боковых удара в виски, и он опадает подо мной.
Пытается защититься руками – хреначу под ребра. Броня отдается гулким эхом.
Щупаю пластины доспехов на суставах, пока пальцы не вцепляются в черный гибкий металл сочленений. С натугой рву тонкие линии металла, похожие на кольчужные кольца. Наконец тяжелый наплечник спадает. Тут же дроблю ударом кулака показавшееся плечо.
- А-а-а! Сда…
- Только попробуй, - тихо говорю, и граф замолкает.
Вырываю второй наплечник, отбрасываю черную пластину в сторону. Ломаю хуком второе плечо. Под новый ор боли, сдираю с паршивца броню, высвобождаю из груды металла его плачущую, поломанную тушку.
Беру графа за шкирку и одним движением сдергиваю с него «волчий» шлем. Отбрасываю в сторону.
Раненых уже унесли, пыль улеглась. Трибуны в шоке смотрят на то, что я творю с Березовским. Его развороченный Энергокостюм, словно разбитый танк, сияет внутренностями у моих ног.
- Достаточно. Он избит, - судья тянет руки к графу.
- Но он еще не сдался, - оскаливаюсь я, и мужик отшатывается.
Разжимаю пальцы, и Березовский валится как тряпичная кукла. Белая кость торчит из его плеча, алые капли стекают на землю.