Цзи Сян хотел помешать ему, но не осмелился, поэтому мог лишь преследовать его с криками:
– Шаман! Юный шаман!
Никто не преградил ему путь, но У Си засомневался. Некоторое время он стоял во дворе, хмурясь и сжимая кулаки. В полностью черной одежде, он стоял прямой, как струна, и невероятно упрямый, пристально глядя туда, где находился Цзин Ци.
Сила его упертости… действительно заставила Цзин Ци помучиться головной болью.
У Си превосходил других людей, потому что у тех были слабости: все они находились во власти обмана и расточительства. В жизни Цзин Ци было бесчисленное множество коварных лжецов и льстецов, скрытных, благородных и низких людей, но ни одного такого же искреннего ребенка, как У Си, который шел своим путем без всяких сомнений.
Цзин Ци потер переносицу. Вздохнув, он вышел и прислонился к дверному косяку, равнодушно посмотрев на У Си.
У Си на мгновение вздрогнул под его взглядом, но потом снова выпрямился.
– Ты поднимаешь шум с самого рассвета. Что такое ты не сможешь сказать мне через несколько дней? От этого шума у меня болит голова.
Цзин Ци уже привык начинать разговор с бессмысленных слов.
У Си замер на месте. Так и не оценив старания Цзин Ци, который придумал удобный способ избежать этого разговора для них обоих, он произнес:
– Вчера я перепил, но помню все, что сказал тебе. Я правда так думаю.
На какое-то время Цзин Ци замолчал. Он до сих пор не мог привыкнуть к его прямолинейности в выражении мыслей и чувств, что превышала всякий здравый смысл. Долгое время спустя он очень спокойно поднял голову, но больше не смотрел на У Си.
– Скажи всем отступить, – обратился он к Цзи Сяну. – Ты тоже уходи. Если… хоть слово из того, что было сказано сегодня, просочится наружу, то не обвиняйте потом этого князя в безжалостности.
По его тону Цзи Сян понял, что он не шутит, немедленно отпустил всех и удалился сам.
Собравшись с мыслями, Цзин Ци повернулся к У Си:
– Будем считать, я никогда не слышал всего сказанного вчера. Теперь уходи.
– Сказанные слова уже сказаны, – взволнованно ответил У Си. – Ты же их слышал, как ты можешь делать вид, что нет?
– Это уже мое дело, – тихо сказал Цзин Ци. – Юный шаман, мы друзья и не должны… усложнять друг другу жизнь.
У Си на долгое время застыл без движения и лишь затем с трудом спросил:
– Я… я совсем тебе не нравлюсь?
Он никогда не скрывал своих чувств, а в эту минуту облик его пропитался такой печалью, что даже слепой заметил бы. Цзин Ци внезапно вспомнил прошлую ночь и то, как выглядел юноша, что обессиленно сидел на полу и звал его по имени. Сердце его смягчилось, и всевозможные мягкие и тактичные оправдания закружились в голове, но он ничего не сказал.
Он верил, что спустя столько времени знает, какой У Си человек. Этот ребенок с рождения был не тактичным, а прямолинейным и резким, потому с ним тоже нужно было быть откровенным и не давать ложной надежды, иначе это помешает ему образумиться.
– Не воображай себе неизвестно что, – кивнул он тогда.
С этими словами он развернулся, чтобы вернуться в комнату. У Си стиснул зубы и крикнул ему в спину:
– Однажды ты захочешь уехать со мной!
Цзин Ци резко повернул голову и четко сказал:
– Юный шаман Наньцзяна, ты открыто побуждаешь этого князя связаться с чужим кланом?
У Си содрогнулся всем телом и начисто побелел. Цзин Ци взмахнул рукавами и сказал, не оглядываясь:
– Прости, провожать не буду.
У Си долго смотрел на плотно закрытую дверь, после чего сказал пустому двору, словно обращаясь к самому себе: