Цзин Ци спокойно ответил, стоя спиной к нему:
– Ли Яньнянь, ты совершенно позабыл о добре, сделанном тебе, и презрел долг. Этот князь понял это с первого взгляда. Ты привык обдумывать желания человеческих сердец и умеешь невольно вызывать в других симпатию. Никто не способен справиться с таким непомерным честолюбцем, как Хэлянь Чжао, лучше тебя. Ляо Чжэньдун долго выстраивал связи в столице. Очевидно, что если бы ты захотел, то уже стал бы столичным чиновником и последовал за Хэлянь Чжао, чтобы обеспечить Ляо Чжэньдуну большую безопасность. Думается мне, господин Ли на самом деле очень скромен. В столь прекрасных обстоятельствах ты не проявил желания взобраться вверх по карьерной лестнице. Вероятно, Ляо Чжэньдун даже не подозревает, что сам вскормил белоглазого волка, который думает лишь о том, как бы собрать побольше всевозможных улик против него.
Ли Яньнянь спокойно опустился на колени, снял головной убор и отложил его в сторону, обнажив голову:
– Этот чиновник действовал во имя справедливости. Я родился в семье простолюдинов и был воспитан старшими земляками. Я искал справедливости для них. Этот подчиненный плел интриги, но помилуйте называть меня белоглазым волком. Князь Наньнина не должен ничего говорить в таких обстоятельствах. Я, Ли Яньнянь, заслужил наказание, но вел себя достойно и умру за благородное дело.
С этими словами он опустил глаза, будто бы не желая смотреть на Цзин Ци вновь. Цзин Ци повернул голову и коротко взглянул на него; лицо его постепенно смягчилось. Затем он наклонился и лично помог ему подняться, с улыбкой сказав:
– Если я накажу господина Ли, кто же поможет мне выловить Ляо Чжэньдуна с его сообщниками и отдать их всех под суд?
Ли Яньнянь вдруг поднял глаза и недоверчиво посмотрел на Цзин Ци, заставив того от души рассмеяться.
Лазурное небо очистилось от снежных туч. После ста с лишним ненастных дней земли Лянгуана наконец осветили лучи солнца.
Цзин Ци и Ли Яньнянь обсудили совместные планы, после чего Хэ Цзи проводил последнего. В это же время промелькнувшая на заднем дворе тень проникла внутрь через открытое окно – очевидно, ее беззвучные движения были заслугой знания цингуна. Лян Цзюсяо радостно поклонился Цзин Ци:
– Князь!
Цзин Ци кивнул ему и протянул руку. Лян Цзюсяо поспешно достал письмо:
– Это ответ генерала Цуя. К счастью, он не провалил свою миссию.
Генерала Цуя звали Цуй Иншу. Некогда он находился под непосредственным командованием Фэн Юаньцзи. Сейчас же войска семьи Фэн пришли в упадок, и он на долгие годы лишился удачи вместе с ними. Ему поручали только дела, подобные этому восстанию беженцев.
Цзин Ци пробежался глазами по письму и усмехнулся:
– Прекрасно. Мы можем просто сидеть и наблюдать, как кое-кто сам загонит себя в ловушку.
После этих слов он предусмотрительно сжег ответ генерала Цуя в пламени свечи. Едва он присел, как Цзи Сян подал чай.
Цзин Ци кивнул пылающему нетерпением Лян Цзюсяо:
– Садись.
Лян Цзюсяо уставился на него большими глазами, полными надежды. Умение этого человека изменять свою внешность было действительно исключительным. После того как он смыл с себя все снадобья, лицо его стало выглядеть здоровым и слегка простодушным. Даже Цзин Ци, обладающий обширными познаниями, поддался удивлению. Вспомнив, что та изумительная красавица, напоминающая прекрасную орхидею средь горной долины, оказалась вот этим сбродом, он почувствовал сильное разочарование, хоть и понимал, что все это было подделкой.
– Князь, позвольте мне снова разыскать генерала Цуя! – сказал Лян Цзюсяо. – Мы схватим Ляо Чжэньдуна одним махом!
– Если ты осмелишься помешать моим планам, я сломаю… я позову твоего шисюна, чтобы он сломал тебе ноги, – ответил Цзин Ци.
Лян Цзюсяо обиженно уставился на него, но Цзин Ци с редким терпением принялся объяснять:
– Ляо Чжэньдун за долгие годы прочно укрепился в Лянгуане. Его влияние сложно и велико. Многие торговцы наговаривали на него и тайно ставили подножки, но при этом оставляли себе запасные пути для отступления. Никто не выступит вперед, все предпочтут смотреть на огонь с другого берега, чтобы увидеть, куда дует ветер в императорском дворце. Кто в шайке этих старых хрычей осмелится высунуть голову? Как без стоящего предлога генерал Цуй прижмет Ляо Чжэньдуна к стенке? Кроме того, если шестьдесят тысяч личных войнов Ляо Чжэньдуна возьмутся за оружие, разве сможем ты или я позаботиться об этом?
Обруганный Лян Цзюсяо тупо хлопал глазами, раскрыв рот.
Цзин Ци вздохнул. Заняться ему все равно было нечем, так что он продолжил объяснять все этому молодому да горячему юноше, чтобы предостеречь его от влезания в неприятности:
– Яма уже выкопана, Ляо Чжэньдун обязательно прыгнет внутрь. Позволь спросить, чего сейчас больше всего желает Ляо Чжэньдун?
– А? – покачал головой Лян Цзюсяо.
Цзин Ци изначально не надеялся на его ответ, потому продолжил без задней мысли:
– Люди вроде него, привыкшие считать себя местными императорами, очень горды и высокомерны. Они не признают ни закон, ни веления неба. Вероятно, сейчас он полагается на поддержку Его Высочества старшего принца. Прежде чем случилась беда, он определенно думал, что это дело – всего лишь сиюминутный просчет, который, конечно же, не повторится. Поэтому сейчас он больше всего желает восстановить свои отношения с крупными торговцами. Если бы они не раздули пламя, восстание в Лянгуане не случилось бы.
Лян Цзюсяо слушал, боясь даже громко вдохнуть.