— Поздравляю, — сказал я.
Взмахнул сборником, передал его радостной семикласснице: словно вручил ей награду. Пальцы Кукушкиной коснулись серого потёртого переплёта. Из книги выпал вчетверо сложенный тетрадный лист. Он не закружился в воздухе, а будто подбитый самолёт совершил «аварийную» посадку около порога квартиры. Мы проводили его взглядами. Кукушкина сказала «ой!». Будто с испугом взглянула мне в глаза. Поспешно присела, подняла бумагу с пола. Тонкие косички скользнули по её куртке, встретились в метре от пола (словно обменялись приветственными поцелуями). Девчонка выпрямилась, прижала тетрадный лист к груди (вместе с томиком «Рисунок судьбы: избранные произведения»). Попятилась к двери — разбросала по полу подсохшую листву берёз. Лена бросила на меня смущённый взгляд, будто совершила нечто постыдное или недопустимое.
И вдруг сказала:
— Ванечка, мне кажется: она влюбилась.
— Кто влюбился? — спросил я.
Семиклассница вздохнула, потёрла нос.
— Алина, — сказала Кукушкина.
Она пристально взглянула мне в глаза.
Я спросил:
— Почему ты так решила?
— Вот, — произнесла семиклассница.
И будто нехотя передала мне подобранный с пола тетрадный лист.
— Что это?
— Посмотри.
Я развернул бумагу и увидел написанные от руки неровные строки.
Прочёл первые предложения:
— Ты возьми моё сердце на память. Пусть согреет оно твои руки…
Сказал:
— Стихи?
— Это не просто стихи! — сказала Кукушкина. — Это стихи о любви! Понимаешь?
Я улыбнулся, пробежался взглядом по строкам.
— И что с того?
Посмотрел на соседку.
— Солнечная раньше никогда не писала таких! — заявила Лена. — Никогда! До… вот этого.
Девчонка ткнула пальцем в мятую страницу.
Я снова взглянул на бумагу.
— Это не её почерк, — сказал я.
Семиклассница кивнула.
— Это я переписала: Алина мне разрешила.
Лена помотала головой — потрясла косами.