Читать книгу «Та'рих-и Рашиди» онлайн.
Так как существуют небесный рок и божественнее предопределение, я не внял ушами согласия этим верным словам своих родственников, променял правду на ложь и, не согласившись на месть, передал Мухаммади моему дяде, который укрыл его в горных ущельях Кашгара. По этой причине между мной и родственниками возникла такая обида, что мы на некоторое время перестали общаться между собой. Как бы мне ни было трудно и тяжело, но я спас Мухаммади от рук ханумов и, тем самым, создал [будущего] палача для моего дяди и его детей, — полустишие: “Я создал себе беду”. Я вновь и вновь повторяю: “Господи, помилуй меня!” Поскольку я поступил неправильно, то всеславный и всевышний Господь направил того же самого Мухаммади против нас. Поистине, несправедливость наносит только вред и урон. Тот же самый Мухаммади, которого я и мой дядя спасли от гибели, /250а/ не упустил мгновения в [своем старании] предать смерти моего дядю и его детей и уничтожить меня и мой дом, в котором за четыреста лет не было никаких нарушений. Пророк говорит: <Кто содействует притеснителю, над тем Господь установит власть того>. Посланник божий прав: делать добро плохим людям равносильно тому, что причинить зло хорошим.
О боже, о боже! Прибегаю к твоей защите, чтобы я по мирским соображениям не совершал вредного дела и, тем самым, позабыл бы о загробной жизни; молю тебя о том, чтобы ты не возлагал на мои плечи дела, на исполнение которых нет твоего согласия; оставь меня самого по себе и оберегай от воздействия внешнего мира и его зла; поддержи меня содействием и помощью мусульман и <избавь меня от бед притеснителей и разбуди от сна беспечных своей милостью, о всемилостливейший и милосердный>!
ГЛАВА 79.
ВЫСТУПЛЕНИЕ РАШИД СУЛТАНА И АВТОРА СО СВЯЩЕННОЙ ВОЙНОЙ НА БАЛУР
По причине случившегося с Шах Мухаммад султаном дела среди моих родственников возникла размолвка. Зимой того же года хан приказал Рашид султану и мне выступить со священной войной на Балур. Чтобы на некоторое время удалиться от родственников, мы поспешно выступили иа священную войну.
Балур — страна неверных. Большинство его [населения] живет в горных селениях, ни у кого из них нет религии и вероисповедания, они ничего не признаюг и ничего не избегают. Они делают все, что хотят и что им нравится. Балуристан на востоке граничит с Кашгаром и Йаркандом, на севере — с Бадахшаном, на западе — с Кабулом и Ламганом[999], ва юге — с Кашмиром. В окружности он составляет четырехмесячный путь. Весь он представляет собой горы, ущелья и теснины, и можно еказать, что во всем Балуристане не найдется и одного фарсаха ровной местности. Население его многочисленно. Ни одно поселение не живет с другим в мире; /250б/ они ведут постоянные войны между собой, которые большей чаетью ведутся так: их жены заняты хозяйством и полевыми работами, а мужчины — боями. Приготовив еду, жены приносят ее на место боев и с наступлением обеда заключается перемирие. Мужчины расходятся по домам, обедают и вновь возвращаются на поле боя, где сражаются до вечера. Вечером женщины вновь приходят к ним и устанавливают перемирие до восхода солнца — каждый возвращается к себе домой. Иногда перемирие не заключается, тогда, укрепившись дома и выставив на ночь караул, они соблюдают осторожность. Так проходит их жизнь.
Поскольку равнин и пастбищ там мало, то мало и скота; в небольшом количестве там держат коз и овец, из шерсти которых изготавливают одежду, и коров — для молока и масла: больше у них ничего нет. В каждом ущелье и у каждого племени свой язык и они не знают языка друг друга. Из-за того, что между ними ведутся постоянные войны, среди них мало людей, видевших другие места кроме своего села. В Балуре есть хорошие сады и множество фруктов, особенно хороши гранаты — они в изобилии и очень вкусные. Есть один сорт граната, который, кроме Балура, нигде больше не встречается. Зерна у него белые, прозрачные, чистые, сладкие и приятные на вкус. Здесь также много меда.
Одним словом, ту зиму мы провели в Балуре и вели там тяжелые бои. Победа оказалась на нашей стороне, так что весной мы невредимо и с добычей вернулись и прибыли в Сариг-Чупан. Пятую часть добычи мы отложили [для хана], она составила более тысячи рабов.
Ранней весной 934 (1528) года мы прибыли к хану. В то лето Султан Нигар ханим, о которой немного уже было сказано повсюду в этой книге, скончалась от кровавой лихорадки, <да простит Аллах ее дурные поступки>. Я /251а/ нашел хронограмму ее смерти в слове “ху'лдаш” (934/1527—1528) — да будет ей рай.
ГЛАВА 80.
ВТОРОЙ ПОХОД [САИД] ХАНА НА БАДАХШАН И ПРИЧИНЫ СОБЫТИЯ, ПРОИСШЕДШИХ В ТЕ ДНИ
В 935 (1528—1529) году Бабур Падишах вызвал Хумайуна мирзу[1000] в Индию. Это произошло так: Мирза хан б. Султан Махмуд мирза б. Абу Са'ид мирза скончался в Бадахшане, как уже было сказано. Он оставил после себя малолетнего сына по имени Сулайман. Бабур Падишах забрал его к себе, а Бадахшан отдал своему старшему сыну Хумайуну мирзе. Хумайун мирза правил в Бадахшане с 926 (1519—1520) по 935 (1528— 1529) год.
В то время, когда [Бабур] Падишах покорил Индию и удалил из сада своих владений колючку бедствия от врагов, двое его сыновей — Хумайун мирза и Камран мирза — достигли поры юности. Камрана мирзу он оставил в Кандагаре, а Хумайуна мирзу вызвал к себе на тот случай, если вдруг с ним что-то случится, чтобы один из его сыновей находился при нем и чтобы рядом с ним был его преемник. По этой причине он вызвал Хумайуна мирзу в Индию. Однако жители Бадахшана сказали Хумайуну мирзе: “Бадахшан близко расположен к узбекам, а у узбеков на душе давняя ненависть к Бадахшану. Эмирам же не под силу защитить его”. Хумайун сказал: “Вы говорите правду, но невозможно нарушить приказ отца, я постараюсь как можно быстрее отправить сюда одного из братьев”. Успокоив этим народ, он уехал в Индию.
Вскоре после его отъезда народ потерял надежду и эмиры Бадахшана, такие, как Султан Увайс и другие, послали гонцо к небоподобному дворцу (Са'ид) хана с таким заявлением: “Хумайун мирза уехал в Индию, оставив вилайат Факиру 'Али. А Факир Али не сможет справиться с узбеками и спокойствие в Бадахшане /251б/ не наступит. Если бы хан в такое-то время явился — это то, что нужно, в противном случае мы приведем узбеков. Если узбеки направятся сюда, то никто не сможет противостоять, а если мы обратимся к ним с просьбой до их нашествия, то, возможно, это спасет нас. Кроме того, вилайат Бадахшан благодаря Шах Бегим, которая доводится бабушкой хану, принадлежит ему по наследству. Сейчас в мире нет человека, более достойного по праву этого наследства, чем хан”. Они отправили столько подобных заверений, что хану стало ясно: если он не приедет к ним, то они обратятся к узбекам. В начале мухаррама 936 (начале сентября 1529) года хан направился в Бадахшан, а Рашид султана оставил в Йарканде.
По той причине, что Тахир хан остался один, как было упомянуто прежде, и зимой его люди киргизы рассеялись, хан проявил к нему великодушие и ничего не сказал. Когда он на некоторое время вернулся к киргизам, то вокруг него вновь собралось около двадцати трех тысяч узбеков, и он метался повсюду, где было возможно. Из осторожности [Са'ид хан], уезжая, оставил в вилайате Кашгар Рашид султана. Когда [Саид] хан прибыл в Сариг-Чупан, он послал меня вперед в качестве головного авангарда, а сам пошел следом. Сей раб приехал в Бадахшан и узнал, что Хиндал мирза, младший сын [Бабур] Падишаха, отправленный Хумайун мирзой из Кабула, прибыл и вошел в Кала-йи-Зафар за одиннадцать дней до [моего приезда]. Поскольку был сезон Козерога (декабрь) <и стояла сильная стужа[1001], то возвращаться назад было трудно. Мы дошли до Кала-йи-Зафар. Сколько бы мы не вели переговоры предлагая им отдать некоторые районы Бадахшана и говоря, что в конце зимы вернется хан, они не верили нам и подумали, что это обман. В конце концов мы решили напасть [на крепость]. До прибытия хана я обчистил окружности Кала-йи-Зафар, забрал людей и все, к чему можно было приложить слово “вещь”. Через несколько дней приехал и сам [Са'ид] хан. Он осаждал Кала-йи-Зафар в течение трех месяцев, а из его окрестностеи /252а/ люди хана вынесли все, что осталось после меня.
В конце зимы многие эмиры, отправлявшие гонцов [к хану], поспешили к нему с извинениями: “Если бы Хиндал мирза не приехал, мы во всяком случае приступили бы к службе хану”. Хан [на это] ответил: “У нас не было намерения враждовать с Бабур Падишахом; вы мне посылали настоятельные уведомления о том, что подчинитесь узбекам, а приход узбеков в Бадахшан причинил бы ущерб обеим сторонам. Вот почему я приехал. Раз так, то пусть каждый возвращается к себе”. Хан оставил Кала-йи-Зафар и уехал в Кашгар.
Когда весть о прибытии хана в Бадахшан дошла до Индии до [Бабур] Падишаха, он очень огорчился и после долгих размышлений и раздумий отозвал Хнндала мирзу и, отправив Сулайманшаха мирзу [в Бадахшан], написал [Са'ид] хану: “Даже при наличии каких-то прав, это дело кажется несколько странным. Мы отозвали Хиндала и послали Сулаймана. Если эмиры признают право наследования, то пусть они, проявив благосклонность, отдадут Бадахшан Сулайманшаху, который мне и Вам как сын. Так будет лучше. В противном случае я снимаю с себя ответственность”.
Когда Сулайманшах мирза прибыл в Кабул, он узнал, что [Са'ид] хан ушел [из Бадахшана] незадолго до этого. Согласно распоряжению Хиндал мирза сдал Бадахшан Сулайманшаху мирзе, а сам отправился в Индию. С того времени и по сей день Сулайманшах мирза правит в Бадахшане.
В начале весны [Са'ид] хан прибыл в Йарканд. Мой дядя по дороге заболел и когда он прибыл в Кашгар, у него оказалось несколько недугов: лихорадка, астма и постоянный жар. Лекари, как господин Ходжа Нураддин, Абдалвахид Тахури, Кази Шамсаддин 'Али Кар-табиб и другие, были бессильны вылечить его. Его болезни дошли до такой степени, что <все уже потеряли надежду[1002] на выздоровление. Тем временем из Турфана приехал его святейшество Махдуми Нуран, <да приветствует его Аллах>. /252б/ Причиной его поездки в Турфан было то, что Мансур хан как-то попросил его удостоить их своим приносящим счастье посещением. Обычаем его святейшества Нурана было то, чтобы к целованию его высокого порога спешили сами его почитатели, однако данный случаи имеет свое объяснение, — стихи:
Согласно просьбе Мансур хана его святейшество Ходжа Нуран поехал в Турфан, освежил прозрачной водой встречи всех своих почитателей тех мест, жаждущих в долине своих желаний, и вернулся в Кашгар, — стихи:
Состояние моего дяди дошло до того что он ежеминутно терял сознание. Части внутренних органов стали выходить с желчью. Приехав, его святейшество стал ухаживать [за моим дядей]. Через некоторое время приступы болезней стали ослабевать. Все что было сделано для лечения, принесло пользу. Поистине правдой является то, что [выздоровление] произошло не от лечения, а благодаря исключительному чуду и чистой святости, ибо болезнь дошла до такой степени, что естество ослабло, силы истощились, организм перестал принимать лечение и начал терять силу сопротивления болезни. А что тут может сделать лекарь? — Значит, это было исключительное дело.
Тем временем между его святейшеством Ходжа Нураном и господином Ходжа Мухаммад Йусуфом — его младшим братом, возникла размолвка из-за несоблюдения правил учтивости. Разрыв этот усугублялся. Однажды я пришел к Ишану [Ходжа Нурану] — у него сидел господин Ходжа Мухаммад Йусуф, а Ишан был в гневе. После того, как я сел, его святейшество Ходжа Махдуми Нуран /253а/ сказал: “Мухаммад Йусуф, почему ты поступаешь так? Если ты мюрид нашего отца, то я — мюрид Хазрата Ишана, т. е. Ходжа Убайдаллах Ахрара, <да освятит Аллах тайну его>, и, кроме того, у меня много [других] преимуществ перед тобой. Ты сосал молоко вместе с моим старшим сыном. Не говоря уже обо всем этом, меня поддерживает посланник божий и ты не можешь идти против меня”. Господин Ходжа Мухаммад Йусуф сказал: “Я тоже надеюсь на его величество [пророка], <да благословит Аллах его и приветствует>”. Тогда его святейшество Ходжа Нуран спросил: “Ты согласен, чтобы посланник, <да благословит его Аллах>, разрешил наш спор?” Ходжа Мухамад Йусуф ответил: “Да, согласен” Его святейшество Ходжа сказал: “Я тоже согласен” и больше ничего не произнес. На этом встреча закончилась. Его святейшество Ходжа Нуран в тот же день уехал в Бадахшан.
Однажды ко мне явился один человек и сказал. “Ходжа Мухаммад Йусуф болен и просит тебя придти”. Я пошел к нему и увидел, что у него жар. Ходжа сказал мне: “Я знаю, что Ходжа Хованд Махмуд уже давно занялся мною. До этого от [духа] посланника, <да благословит его Аллах и приветствует> я получал поддержку. А теперь не знаю, что случилось — от тех милостей не осталось и следа. Я уверен, что не избавлюсь от этой болезни. Ходжа Хованд Махмуд — мой брат, более того, он мне вместо отца и он не должен был поступать так строго. Он предал забвению братские и отеческие чувства и любовь. Как жаль, тысячу раз жаль!” Он сказал еще несколько подобных слов, привел еще несколько историй и поручил мне своих домочадцев. Он подарил мне на память узбекский халат из верблюжьей шерсти и пояс. Сколько бы я ни пытался рассеять его мрачные мысли, пользы не было; он сказал: “В этом я твердо убежден и нет никакого сомнения”. На шестой день его болезни четырнадцатого числа месяца сафара 937 (7 октября 1530) /253б/ года его святая душа переселилась в райский сад, <да помилует его Аллах>, простит его и благословит. Я нашел хронограмму [его смерти] в словах: “Таир-и бихишти” (“Птица рая” — 937/1530).
Хан отправил меня к его святейшеству Махдум-и Нурану. Я поехал и умолял его вернуться. Он великодушно внял просьбе и вернулся. Хан выехал ему навстречу и, склонив голову к его ногам, принес глубокие извинения, совершил при нем траур по Ходжа Мухаммад Йусуфу с пожертвованиями, угощением простого люда и чтением Корана в память покойного.
Однако Ходжа Махдум-и Нуран предпочел Йанги-Хисар. Хан тоже для служения ему выехал из Йарканда в Йанги-Хисар и провел там зиму. Почитатели и слуги ханского дворца ту зиму провели там вместе с ним и воочию видели с его стороны (Нурана) необыкновенные дела. Хан продолжал служить ему.
ГЛАВА 81.
УПОМИНАНИЕ О ПРИЧИНАХ РАЗРЫВА МЕЖДУ [СА'ИД] ХАНОМ И ИМИН ХОДЖА СУЛТАНОМ
Изложение деталей этого события — долгая история, их растягивание задержит главное. Одним словом, вот краткое содержание этих событий: Мирза 'Али Тагай, о котором было сказано при упоминании похода на Кашгар, питал к моему дяде, <да покроет его Аллах своим прощением>, беспредельную зависть и злобу, но внешне это не проявлялось. Сколько бы он ни старался клеветой и доносами воздействовать на хана — ничего не получалось. Как уже было упомянуто, хан выдал замуж за Имин ходжа султана дочь моего дяди и у них родились прекрасные дети. Этим полностью окрепли узы союза между моим дядей и султаном.
В голове Мирзы 'Али Тагая созрел коварный замысел: поскольку он не смог вмешаться в дело между ханом и мирзой — [моим дядей], то ему следует заняться Имин ходжа султаном и поднять пыль разлада между братьями [Имин Ходжой и Са'ид ханом], авось это поможет его цели, потому что если [мой дядя] Саййид Мухаммад мирза станет на стороне своего зятя [Имин Ходжи] и его детей, /254а/ то он должен будет порвать с ханом. Это как раз отвечало его (Мирза 'Али Тагая) намерениям. Если же [мой дядя] будет держаться стороны хана, то тем самым он закроет глаза отеческой любви на Имин Ходжа султана и его детей. Следовательно, и в этом случае [Мирзе] будет причинено беспокойство — дело Имин Ходжа султана расстроится, а [у Мирзы] исчезнет опора [в лице хана]. Руководствуясь этими соображениями, он приступил к делу и своими наущениями добился того, что Имин Ходжа султан стал опасаться хана, а хан — его.
Вот краткое изложение тех подробностей: когда [хан] выступил на Андижан, о чем уже было упомянуто прежде, [Мирза 'Али Тагай], выбрав удобный момент, намекнул Имин Ходжа султану: “Испытывая к Вам расположение, я стал замечать, что хан изменил к Вам свое отношение: он хочет посадить на Ваше место своего сына Рашид султана и <отдать ему[1003] область Аксу. Вы теперь, поверив моим словам, должны соблюдать благоразумие и осторожность в своем деле”. Хану же он постоянно твердил: “Имин Ходжа султан без всякой причины опасается Вас. Возможно, что он прибегнет к помощи Ваших противников”. Но хан не верит этому. Тогда [Мирза 'Али Тагай] говорит: “Если мои опасения верны, доказательством тому явится то, что Имин Ходжа султан в этом году совершит такое-то дело”. И [Мирза 'Али Тагай] тайно посылает человека к [Имин Ходжа] султану и сообщает: “Сейчас время сделать такое-то дело”. [Имин Ходжа] совершает это дело по своей простоте и глупости. Тогда Мирза 'Али Тагай докладывает [хану], что, мол, я доводил до вашего сведения, что Имин Ходжа султан сделает в этом году такое-то дело: теперь мое предположение подтвердилось.
С той поры, когда хан выступил на Андижан, и до последнего времени, что составило шесть лет, такого рода дела происходили не раз и из-за того, что слова [Мирзы 'Али Тагая] подтвердились — хан совершенно изменил свое отношение к Имин Ходжа султану. Сколько бы мой дядя и я ни упрекали за это Имин Ходжу султана и не допытывались: “Почему ты так поступил?” — он не давал нам ясного ответа, /254б/ причина этого была нам не известна.
В конце концов выяснилось, что все это было подстроено Мирза 'Али Тагаем. Когда Мирза 'Али Тагай увидел, что здоровье хана ухудшилось, он доложил: “Поскольку пребывание Имин Ходжа султана в Аксу может явиться причиной смуты, то будет лучше, если назначить на его место Рашид султана, а ему дать для управления какие-нибудь районы Бадахшана, и это будет в интересах государства. Однако я опасаюсь, как бы мирзы не обиделись на меня. Если они согласятся, то это было бы самым подходящим для ханского благополучия, но, думаю, будет трудно сказать об этом мирзам” — под мирзами он подразумевал моего дядю и меня.
Хан сначала рассказал об этом мне. Я сказал: “В чем состоит преимущество Имин Ходжа султана перед другими слугами Вашего величества, чтобы от смещения его зависели бы интересы государства? Я не согласен, поскольку родственные отношения его одинаковы со слугами Вашего величества. Если дочь моего дяди его жена и у него есть дети, то дочь моего дяди по матери находится в Вашем гареме, и эти оба дела равнозначны. Вот уже двадцать три года, как я нахожусь у вас на службе и Вы отличаете меня среди других родственников по-отечески и по-братскн разного рода дарами и любовью. Как я могу противопоставлять интересы Имин Ходжа султана Вашим? Как бы то ни было, мною сделано то, что необходимо для блага государства”.
[999] Очевидно, современный Ламган, кишлак близ г. Куляб в Таджикистане. Развалины старинной крепости с остатками третьего ряда окружавших ее некогда стен находятся в 25 верстах к юго-западу от Курган-Тюбе на берегу Вахша; у развалины крепости имеется переправа через Вахш. (Масальский, Россия, с. 738; Маев, Географический очерк, с. 356).
[1000] Хумайун мирза — старший сын Бабура, наследовал власть отца в Индии после его смерти в 937/1530 г. и правил с перерывом (947/1540 — 962/1556) до 963/1556 г. (Босворт, Мусульманские династии, с. 268, История Индии в средние века, с. 383 и сл.; Синха, Банерджи, История Индии, с. 214).
[1001] Добавлено по Ла 207б
[1002] Приведено по Л2 208а
[1003] Добавлено по Л1 177а