Читать книгу «Та'рих-и Рашиди» онлайн.
Когда распространилась весть о выступлении Кучлука, и он дошел до границ Эмиля и Кийалика, то к нему присоединился Туктай, который был одним из эмиров макрита, и до этого бежал от натиска повелителя мира Чингиз хана. Люди [Кучлука], где бы они ни находились, присоединялись к нему, и он стал совершать набеги, бросаясь с одного места на другое, грабил и то уходил, то приходил.
Когда Кучлук услышал о победе хорезмшаха Султан Мухаммада, он стал отправлять к нему одного за другим послов [с просьбой] выступить против гурхана с запада, а он, Кучлук, выступит с востока, чтобы убрать гурхана. Если хорезмшах Султан Мухаммад опередит [Кучлука] в натиске и в устранении [гурхана], то из его владений хорезмшах Султан-Мухаммад возьмет себе Алмалик[826], Хотан и Кашгар, а если опередит Кучлук и захватит Кара-Хитай, то ему будут принадлежать местности до Финакета[827][828]. На том они порешили и заключили между собой договор. Согласно этому договору они отправили с двух сторон войска на Кара-Хитай. Кучлук опередил. Войско гурхана было далеко, и здесь он потерпел поражение. [Кучлук] ограбил его казну, которая находилась в Узганде, и оттуда направился в Баласагун[829]. Гурхан находился там. В Джинудже[830] произошло сражение. Кучлук потерпел поражение и большая часть /183а/ его войска оказалась в плену. Кучлук ушел и взялся за создание войска и дружины. Когда он услышал, что гурхан вернулся к себе после битвы с хорезмшахом Султан Мухаммадом и допустил беззакония по отношению к подданным области, и его войско также вернулось в свои места, Кучлук, как молния, блеснувшая из-за туч, устремился на него, подчинил его войско, захватил его владения и потребовал [в жены] одну из его дочерей. Большая часть племени найман была христианами. Он принудил девушку, чтобы она тоже стала идолопоклонницей и отреклась от христианства.
Когда [Кучлук] прочно утвердился во владениях карахитаев, то он несколько раз ходил войной на [гурхана] до Ханбалика[831], и, наконец, внезапно застал его врасплох на месте охоты и убил. Главы Кашгара и Хотана[832] стали проявлять к нему вражду. Гурхан держал в тюрьме сына кашгарского хана, а [Кучлук] освободил его из оков и отправил обратно в Кашгар. Но эмиры схитрили и до того, как он вступил в город, убили его между воротами. Начиная со времени созревания зерна и жатвы Кучлук посылал туда войска [на постой]. Они съедали и сжигали [хлеб]; после трех-четырех раз посещения войска там кончилось зерно, началась дороговизна, от голода народ обессилел и покорился ему. Войско [Кучлука] приехало сюда и его воины селились в каждом доме, где был кедхуда. Так как все жили в одном месте и в одном доме [с хозяевами], то начались насилия и бесчинства. Идолопоклонники делали все, что хотели и могли, никто не мог воспрепятствовать этому.
Оттуда [Кучлук] отправился в Хотан и взял его. Затем он принудил жителей этих мест отказаться от религии Мухаммада и /183б/ выбрать одно из двух: учение христианства или идолопоклонство, [с одной стороны], или пусть они надевают китайскую одежду — [с другой]. Люди выбрали китайскую одежду (т. е. буддизм). Аллах всевышний сказал: <Кто же вынужден, не будучи нечестивцем и преступником, — нет греха на том: ведь Аллах прощающ, милосерд>[833]. Были запрещены призыв муаззина к молитве, единобожие правоверного; мечети закрыли, а медресе пришли в ветхость.
Однажды в Хотане, в степи, собрали известных имамов Хотана, и Кучлук провел с ними диспут. От имамов задавал вопросы и давал ответы имам Алааддин Мухаммад ал-Хотани. После того, как он исполнил свой долг, его повесили над дверью медресе. Об этом я расскажу позже. В общем дело ислама погасло и разом исчезло, нескончаемые притеснения и разврат царили над всеми рабами божьими. Они обратились с мольбой к небу и, похоже, что стрела мольбы попала в цель одобрения и принятия [Аллахом]. Когда Чингиз хан выступил для завоевания стран, он для устранения бесчинств Кучлука и с тем, чтобы положить конец его злодеяниям, отправил группу из нуйанов. [Кучлук] в то время находился в Кашгаре. Люди Кашгара рассказывали, что когда прибыли нуйаны, они не успели еще построить боевые ряды, как Кучлук бежал. Отряды моголов, прибывавшие один за другим, ничего не требовали от жителей, кроме Кучлука. Они разрешили прославление Аллаха, призыв к молитве и исполнение ее. /184а/ Нуйаны объявили в городе, чтобы каждый следовал своим обычаям и вере.
Когда Кучлук, потерпев поражение, бежал, то все его люди, проживавшие в городе и в домах мусульман, вмиг исчезли, подобно ртути в земле. Могольское войско погналось за Кучлуком и, где бы он ни останавливался, настигало его как бешеную собаку, пока он не дошел до пределов Бадахшана, которые называют Даразуханом[834]. Когда он добрался до берега Сариг Чупана, то заблудился, и это было справедливо. Он вошел в лощину, из которой не было выхода. В тех горах охотилась группа бадахшанских охотников. Они увидели беглецов и направились к ним. С другой стороны подошли моголы. Долина была пересечена и пройти ее быдо трудно. Моголы обратились к охотникам: “Эта группа людей — Кучлук и его подданные, которые убежали. Если вы схватите Кучлука и отдадите его нам, то больше у нас к вам не будет дела”. Те охотники окружили Кучлука и его людей, схватили и отдали моголам, которые обезглавили его и увезли [голову] с собой. Бадахшанцы вернулись [домой] с богатой добычей из жемчугов.
Ни для кого не секрет, что тот, кто препятствовал исламу и законам Мухаммада, никогда не одерживал победу, а тот, кто заботился о нем, хотя и не был его последователем, с каждым днем все более преуспевал.
ГЛАВА 42.
О МУЧИТЕЛЬНОЙ СМЕРТИ ИМАМА АЛААДДИН МУХАММАДА ХОТАНИ ОТ РУКИ КУЧЛУКА. ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ “ДЖАХАНГУШАЙ”
Когда Кучлук завоевал Кашгар и Хотан и переметнулся с христианской веры на идолопоклонство, то он заставил их население перейти из чистой веры /184б/ ханифитов в нечистую веру гебров, сменил яркие тучи истинного пути на ужас неверия и мрака, а покорность Господу милостивому — на подчинение проклятому дьяволу. Когда люди не соглашались, он так настаивал на этом, что они были вынуждены надеть китайские одежды и шапку. Призыв к намазу и молитва были отменены и прекращены.
Между тем он решил насильно убедить имамов религии Мухаммада в превосходстве своей религии и повелел объявить в городе, чтобы все достойные ученые-богословы вышли в степь. Собралось более трех тысяч почтенных имамов. Он обратился к ним [со словами]: “Кто среди этого разряда людей может вести спор относительно религии и верований, пусть не отступится от слов и не воздерживается, боясь наказания”. А сам он был твердо уверен, что ни у кого не хватит смелости противоречить ему и выставлять свои доводы; во всяком случае каждый постарается обезопасить себя от страха перед его внушительным видом и не будет накликать на себя огонь несчастья, а наоборот подтвердит его ложные свидетельства и несостоятельные доводы.
Из среды тех людей поднялся поддерживаемый Аллахом шейх и истинный имам 'Алааддин Мухаммад ат Хотани, <да освятит Аллах его могилу и увеличит ему награду> и, подойдя к Кучлуку, сел, повязав пояс высказывания истины, и начал спор о религиях. Постепенно его голос стал громче, и имам-мученик, не обращая внимания на Кучлука, стал приводить всякие доводы. Истина возобладала над ложью, ученый над невеждой.
Счастливый имам-мученик /185аб/ пристыдил отверженного Кучлука[835].
[Далее в цветистых выражениях, в сравнении с мифологическими персонажами приведен рассказ о том, как имам 'Алааддин, защищая религию ислама, стал оскорблять Кучлука, а тот в ответ на это подверг его жестокому наказанию: сначала он продержал его нагишом, связанного, несколько дней без еды и воды, а затем пригвоздил к воротам медресе, построенного имамом в Хотане. На этом заканчивается извлечение из “Та'рих-и джахангушай”]
/186a/ Итак, область Кашгар[836] была завоевана Чингиз ханом. Впоследствии, когда Чингиз хан завершил свои походы по завоеванию Ирана, Турана и всего мира и вернулся к своему постоянному местопребыванию, он разделил свои владения между четырьмя сыновьями. В “Маджма' ат-таварих” Рашиди приведено подробно, а в “Гузиде” кратко о том, что весь Дашт-и Хазар и Кипчак, который граничит с Румом, океаном, Мавераннахром и Моголистаном, он отдал своему старшему сыну Джучи хану. <Весь Моголистан, Кара-Хитай, Туркестан и Мавераннахр от отдал Чагатай хану[837], Хитай — Тули, а свои исконные земли, состоящие из Каракорума и Калмака, передал Угедею. Точно так же он разделил все войско и эмиров. При этом надел дуглатов достался Чагатай хану. Чагатай хан вверил дуглатам Манглай Субе. Манглай Субе означает “местность, обращенная к солнцу”. Она граничит с Шашем, Чалишем, Иссик Кулем, Сариг-Уйгуром. В пределах этих четырех сторон расположены Кашгар и Хотан. Первым, кто из дуглатов утвердился в тех владениях, был эмир Байдаган. От эмира Байдагана [это владение] из рода в род, из века в век, от сына к сыну перешло по наследству к упомянутому выше Мирза Аба Бакру.
В [сочинении] “Джаад-и гитинамай” (“Чаша, показывающая мир”) указано, что Кашгар принадлежит к крупнейшим городам тюрков. Там говорится о нескольких [производимых] там вещах, от которых сейчас не осталось и следа. В том числе говорится о том, что товарами вывозимыми из Кашгара во все страны, были горностай и белка. Сейчас там их вовсе нет. Вот подробности [географического] положения Кашгара. На севере Кашгар [граничит] с горами Моголистана, которые тянутся с запада на восток и с этих гор реки текут на юг. /186б/ Те горы, с одной стороны, простираются от Шаша, а с другой, пересекая Турфан, упираются в земли калмаков. Ту сторону, кроме [земель] калмаков, никто не видел и не знает. Я попросил рассказать о той земле некоторых людей, которые немного знают о той стороне, но я ничего не мог понять из их устного рассказа, чтобы можно было написать о ней здесь. О Моголистане скоро будет рассказано. От Шаша до Турфана три месяца пути. На западной стороне Кашгара тоже тянутся горные цепи, откуда берут начало горы Моголистана. [Эти горы] простираются с севера на юг. Я шел по этим горам шесть месяцев и не дошел до их конца. О них тоже будет скоро изложено при упоминании о Тибете. Из этих гор тоже вытекают реки с запада на восток. Благодаря этим рекам область Кашгар благоустроена. Все области Хотана, Йарканда и Кашгара расположены вдоль подножия этих длинных гор. С востока и с юга к Кашгару и Хотану примыкает пустыня, где кроме подвижных песчаных холмов, безконечных кустарниковых рощ и солончаковых степей нет никакой другой земли. В древности там были крупные города, в том числе и два крупных города — Луб и Катак, от которых остались только названия. От других городов не осталось ни названия, ни следа: все покрыто песком. Некоторые охотники, которые охотятся там на диких верблюдов, рассказывают, что иногда [из-под песка] выступают части высоких городских зданий вроде крепости, минарета, мечети и медресе, а через некоторое время, когда они возвращаются туда, то не находят и следа от них; их вновь заносит песком. Были и такие города, /187а/ от которых ныне не сохранилось ни следа, ни названия.
В общем, благоустроенные места Кашгара и Хотана расположены вдоль подножия западных гор. К Кашгару примыкает область под названием Артудж. Отсюда до границы Хотана, где [расположены] Керйа[838] и Хуха[839], расстояние месячного пути. Однако если двигаться быстро по заселенному району с западных гор на восток, то за один — два дня можно пройти благоустроенную часть. Берега каждой реки, вытекающей из упомянутой выше горы, представляют собой возделанные земли. Первая — река Тиман, которая стекает с горы, расположенной между Кашгаром и Ферганой. Эта река течет между крепостью Кашгара, которую разрушил Мирза Аба Бакр, и упомянутой выше крепостью, которую построил Мирза Аба Бакр на берегу этой реки. Несколько вилайатов Кашгара орошаются той рекой. Вторая река называется Кара Тазгун. На языке жителей Кашгара “тазгун” означает “река”. Она протекает в трех[840] фарсахах с южной стороны упомянутой выше крепости. Большинство вилайатов Кашгара орошается этой рекой. В трех фарсахах от нее имеется другая река под названием Кусан Тазгун, на берегу которой расположены касаба Йанги-Хисар и все, что относится к ней. Эта касаба благоустроена благодаря этой реке. От Кашгара до Йанги-Хисара шесть шариатских фарсахов. Приблизительно в шести фарсахах от Йанги-Хисара расположена маленькая деревня под названием Кара Чанак. Перед ней протекает река Шахназ. Несколько местностей благоустроены благодаря этой реке. Шахназ — горная долина, расположенная на западной горе. Через эту долину проходит дорога из Кашгара в Бадахшан. От Кара Чанака до Кулфин[841]-рабати, который является местом остановки путников — пять фарсахов. Дальше расположена дервишекая обитель, которую называют Куш Гумбаз[842], — прекрасная стоянка, орошаемая рекой Шахназ. /187б/ Здесь имеются нивы и сады, которые являются вакфом сей дервишекой обители. Путники пользуются этой стоянкой. Следующая стоянка — селение под названием Кизил[843]. Вода здесь соленая и [люди] без надобности не останавливаются здесь. Эта стоянка находится между Йанги-Хисаром и Йаркандом. Ог Кизила до Кук-рабата[844] около десяти фарсахов пути. От Кук-рабата до пригорода Йарканда, который называется Рабатчи, — около семи шариатских фарсахов. Между Рабатчи и Кара Чанаком, кроме названных стоянок, населенных мест мало.
В древности Йарканд был крупным городом, и тот старый город раскопал Мирза Абу Бакр. Одна из раскопок, упомянутых нами ранее, производилась в старом городе Йарканде. Там он нашел много сокровищ. Однако было ли название того старого города “Йарканд” или же он назывался иначе — не известно. Во времена моих предков Йарканд был касабой, наподобие Йанги-Хисара. Мирза Аба Бакр объявил Йарканд своей столицей, провел арыки, разбил сады. В народе рассказывают, что Мирза Аба Бакр создал двенадцать тысяч садов, большинство которых расположено в Йарканде и его предместьях. Однако я сомневаюсь, чтобы их было столько. Мирза Аба Бакр построил крепость, высота которой в большинстве мест составляет тридцать шариатских газов. [Площадь] внутренней части крепости примерно равна ста джарибам. Он построил очень высокий арк и установил в крепости шесть ворот[845], весьма прочных. Он [расположил] ворота вглубь от крепостной стены, примерно на сто газов, а с двух сторон близко друг к другу воздвиг по башне, так, что если кто хотел подойти к воротам, он должен был пройти мимо этих двух башен. Если враг войдет в крепость, то на него сзади и спереди, слева и справа посыпятся стрелы и камни. Такого рода укрепления редко встречаются. В этой крепости построено много высоких зданий описывать их будет долго.
В предместьях [Йарканда] имеется около десяти садов. /188а/ Там воздвигнуты высокие здания, каждое из которых заключало в себе около ста комнат, а все большие и маленькие ниши [в стенах] были покрыты алебастром, штукатуркой, изразцами и росписью. К большинству общих дорог он провел засаженные белыми тополями аллеи протяженностью в один или в половину шариатского мила. В какую бы сторону города ни шли люди, они идут под тенью тополей. Вдоль большинства аллей текут ручьи.
Вода Йарканда — лучшая в мире. Все целебные свойства воды, описанные мудрецами, присущи воде [Йарканда]. Образуясь из снега и льда, она быстро течет с гор Тибета, с юга на север, преодолевая месячный путь по камням и пескам. Когда она достигает Сариг Куляба[846], который является предгорной областью Кашгара, то еще более стремительно, ударяясь о камни и захватывая их, проходит семидневный путь на восток, пока не выйдет на равнину. Здесь на [расстоянии] двухдневного пути она стремительно бежит по камням до русла Йарканда. В русле Йарканда камней меньше и вода впервые несколько сбавляет свою скорость. Особенностью этой реки является то, что ранней весной она так мелеет, что в отдельных местах ее можно перейти, переступая с камня на камень. А в июле месяце она так разбушуется, что ширина ее в некоторых местах составляет один шариатский мил. В этой реке имеется яшма, которую в просторечии называют “санг-и каш”.[847] [Поля] большей части области и селений Йарканда орошаются водой этой реки.
Другая река протекает приблизительно в семи фарсахах от этой и называется Газ Аб. Ее водой орошается вся остальная область. [На расстоянии] трех дней пути при средней ходьбе от Йарканда все местности и селения благоустроены и конечное из них называется Лахук. Отсюда до Хотана при неторопливой ходьбе десять дней пути. На [протяжении] этого десятидневного пути, кроме стоянок, нет населенного места. /188б/
В Хотане есть две реки, называемые Кара Каш и Урунг Каш[848], в которых имеется яшма и нигде больше в мире она не встречается. [Люди] предпочитают воду этих двух рек воде реки Йарканда, однако я не считаю воду этих двух рек лучше воды реки Йарканда. Хотан принадлежит к известным городам мира, но сейчас, кроме яшмы, о нем не о чем писать. Одна из особенностей того места заключается в том, что в Хотане никогда не бывает сороки. Если же она иногда появляется, то люди считают это дурным предзнаменованием и, собравшись вместе, прогоняют ее.
Никто в Хотане не знает не только месторасположения могилы того имама 'Алааддина Мухаммада Хотани, о которой упомянуто в исторических сочинениях, но даже его имени. Там много других могил, о которых ничего не известно. Бытуют лишь устные предания, правдивость которых опровергается историческими сочинениями, в том числе о могилах мучеников имама Захиба, Джа'фар Таййара, имама Джа'фара Садика, <да будет доволен ими Аллах>, и о некоторых других, являющихя асхабами. Неправдоподобность этих [рассказов] очевидна. Возможно, что под этими именами сюда явились люди из последователей приверженцев [пророка] и нашли здесь мученическую смерть, потому что до принятия Кашгаром ислама сюда приходили такие последователи [пророка] и вели в Кашгаре священную войну за веру. Удивительное здесь следующее: иногда, когда ветер сдувает песок, то обнаруживаются тела этих мучеников за веру. В них не обнаруживаются какие-либо изменения: видны нанесенные им следы от ран и даже кровь, запекшаяся на поверхности раны. Любой, кто обойдет те могилы, убедится в том воочию. Что касается могил Йарканда, то здесь среди усопших нет ни одного, о котором было бы упомянуто в исторических сочинениях. Народ полагает, что здесь лежат семь Мухаммадов. Не заслуживает изложения то, что рассказывают о них служители кладбища. Однако от Маулана Ходжа Ахмада — мюрида /189а/ Хазрат Ишана, человека преклонного возраста, речь о котором пойдет в основной части “Истории”, <если будет угодно Всевышнему>, я слышал, как он говорил, что эти семь Мухаммадов принадлежали к столпам [веры]. Неизвестно только, читал ли он об этом в какой-нибудь книге или же узнал [от людей]. Другая могила — Дава хан падишаха. Я ничего не слышал о нем от служителей кладбища. Однажды убежище наставничества господин Шихабаддин Ходжа Хованд Махмуд, проходя мимо той могилы и, обратившись ко мне, сказал: “Этот человек обладал большой притягательной силой и каждый раз, когда я прохожу мимо, меня охватывает сильное волнение”. [Над могилой] возвигнуто высокое здание, внешняя сторона которого тщательно оштукатурена и украшена рисунками и письменами. Сколько бы я ни крутился вокруг того здания и ни старался прочесть написанное, мне это не удавалось, так как большей частью надписи произведены почерком куфи, но не тем, который употребляется ныне. Отдельные части здания расписаны почерком сульс, но в такой манере, что невозможно прочитать. Неподалеку от него находится купол и на его своде написано по-тюркски. Большая часть надписи стерта, но там прочитывается: “Шестьсот пятьдесят шестой год” (1258 г.), а остальное невозможно прочесть. Эта дата близка к дате [жизни] Дава хана, который [более] известен под именем Дава хана. Я предполагаю, что эта могила Дава хана. На это у меня есть несколько оснований. Первое — то, что в те годы не было другого правителя под именем Дава хан; само имя “Дава хан” указывает на то, что этот человек не был шейхом или имамом, а если бы это было так, то после его смерти его почитатели не смогли бы воздвигнуть над его могилой столь величественное здание. Второе — то, что отец Дава хана Барак хан стал мусульманином в Бухаре, получив титул “Султан Гийасаддин”. После его смерти государем стал его сын Дава хан. Отсюда /189б/ совершенно очевидно, что Дава хан был мусульманином. Дава хана часто восхваляют в исторических сочинениях. Неудивительно, если всевышний Господь удостоил его высокой степени благодаря [его пребыванию] в исламе и его похвальным качествам.
Если эта могила, известная как [могила] государя Дава хана, в действительности принадлежит тому Дава хану, то о нем написано в исторических сочинениях. Так, в Предисловии к “'Зафар-наме” маулана Шарафаддин 'Али Йазди, <да помилует его Аллах>, пишет так: “Дава хан сын Барак хана, сына Кара Ису, [сына] Мамкая, сына Чагатая, сына Чингиз хана был могущественным, высокостепенным государем, Хусравом престола миродержца, достойным счастливой короны, стихи[849]:
Он признал древний договор с Илангиз нуйаном сыном эмира Пахла, сына Нисуна, принадлежащего к роду Карачар нуйана барласа, и подтвердил правила и обычаи отцов. Тридцать лет он правил счастливо. Благодаря добрым делам Илангиз нуйана улус Чагатая находился в благоденствии, желание каждого было исполнено, стихи:
До сих пор переписано из “Зафар-наме”.
Внутри крепости Йарканда, неподалеку от арка, имеется одна могила под названием Ганджаджи ата. Там лежала расколовшаяся на две части бедренная кость человека. Я всегда с удивлением смотрел на нее. Я показал ее господину Маулана Шах Саййид Ашику, /190а/ одному из очень набожных улемов Мавераннахра. Он очень удивился и сказал: “Давай измерим”. Он приказал принести бедренную кость человека настоящего времени[850]... Затем Маулана сказал: “У обладателя этой кости размеры кости, должно быть, в шестьдесят раз превышали размеры кости человека настоящего времени”. Это относится к удивительным явлениям.
Что касается могил Кашгара, то первой из них [по древности] является [могила] Сатук Бугра хана, из рода Афрасийаба, деда Йусуф Кадр хана[851] и Султан Илака Мази. Он был первым из тюрков, принявших ислам. О нем приводят предание, которое гласит: <Кто первым из тюрков принял ислам — это Сатук>. Я слышал от дервишей, что обращение к его духу приносит великую благодать. Имеется много других могил, о которых хорошо изложено [в книгах], и они упоминаются в рассказах и преданиях. К их числу принадлежат [могилы] Хусайн Фазла ходжи, Кутб-и 'Алама, Шайха Хаджари, Шайха Хабиба, Факиха Аба Бакра и других. К числу диковин могилы Хусайн Фазла ходжи относится ограда, которую называют “оградой муфтиев”. В ней находится могила. Напротив того святого оставлено отверстие, <откуда видно его благословенное лицо[852]. Ничего в нем не изменилось: он имел продолговатую рыжую бороду, что видно и сейчас. Улемы Кашгара рассказывали, что всякий раз, когда возникал какой-то трудный вопрос, они писали его и оставляли на могиле. Придя туда на следующий день, они находили написанный на него ответ. Это испытано и испробовано, а за верность я не ручаюсь.
Все жители Кашгара и Хотана делятся <на четыре группы[853]. Первую называют “туман”, что означает “подданные-ра'ийаты”, они принадлежат хану и ежегодно платят ему налог. /190б/ Другая называется “каучин”, что означает ““войско”, которым целиком управляли мои предки. Следующая — “аймаки”, каждый из которых получал доход в виде зерна, материи и других [вещей] — мои предки тоже принадлежали к этой группе. Четвертая группа — обладатели шариатских должностей и распорядители благотворительными местами, вакфами, большинство которых были учреждены моими предками, и многих <земельных владений[854], в подробном описании которых здесь нет надобности.
В этой области имеется несколько вещей, которые специфичны только для этой местности. Первая — яшма, которая встречается в реках Хотана и Йарканда и о [нахождении ее] в других местах мира никто не говорит. Вторая — дикий верблюд, если при поимке его не повредят и введут в караван, то он будет работать без всякой разницы, подобно домашнему верблюду. Он тоже обитает в южных и восточных степях Хотана. В-третьих, в горах той области водится дикий як, очень крупный и величественный. Эти животные очень свирепы и опасны. Если он настигает человека, то губительно все — и бодание, и лягание, и топтание, и лизание. Когда я ехал из Тибета в Бадахшан, о чем будет вскоре изложено, нас было двадцать один человек. По дороге мы убили яка. Четыре человека с огромными усилиями и трудом смогли извлечь его желудок. Один человек никак не мог поднять одну его лопатку. Двадцать один человек взяли для еды столько, сколько могли, а две трети его [туши] осталось.
Еще о фруктах. В той области много фруктов. Среди фруктов очень хороша груша, я нигде больше не встречал такой, как здесь, — она бесподобна. Роза и розовая вода в области тоже отличные и близки к розе и розовой воде Герата. Прочие фрукты также превосходят фрукты других /191а/ областей и в них меньше изъянов. Холод зимой выше умеренного, а летняя жара близка к умеренной, однако ее климат вполне здоровый. Здесь есть фрукты, которые с точки зрения медицины вредны натощак и после еды, а здесь они абсолютно безвредны благодаря хорошему климату Кашгара. В большинстве областей Кашгара и Хотана нет обычая продавать фрукты в месяце тир (июнь — июль) и не запрещают никому срывать их, а наоборот, их кладут вдоль дорог, чтобы любой, кто захочет, брал их.
[826] Алмалик (Алмалык) — ныне город к северо-западу от г. Кульджи в Синьцзян-Уйгурском автономном округе КНР. В XVI в. город был в развалинах. (Пантусов, Город Алмалык, с. 162, 171; Пищулина. Юго-Восточный Казахстан, с. 134).
[827] Финакет (Бенакет, Бенакент) — город, разрушенный монголами, впоследствии восстановленной Тимуром под названием Шахрухна, в честь своего старшего сына Шахруха. Ныне развалины Шахрухана находятся на правом берегу Сырдарьи, в 15 км выше впадения в нее р. Ангрен. (Бартольд, Туркестан, с 226; Материалы, с. 501, прим. 141).
[828] Приведено по Л2 161б; Лз 137а.
[829] Баласагун — город-крепость, развалины которого расположены в 12 км к юго-западу от г. Токмач на р. Чу. В 1117 — 1218 гг. он был столицей кара-хитаев и назывался Хасун Орду. В 1218 г. был переименован монголами в Гобалик; в XIV в. город прекратил свое существование. А. Н. Бернштам, обследовавший в 1938 — 1939 гг. городище Ак-Бешим около Токмака, идентифицировал его с Баласагуном. (Бартольд, Баласагун, с. 355; Бернштам. Археологические памятники, с. 7, 41; Беленицкий, Бентовит, Большаков, Средневековый город, с. 11; Байнаков, Ерзакович, Древние города, с. 31 — 32).
[830] Джинудж (Хшу, Хишу?) — река выше Чу
[831] Ханбалик, т. е. Пекин.
[832] Добавлено по Л2 161б; R 291
[833] Коран, II, 168(173).
[834] Сам Мухаммад Хайдар на лл. 231б, 232а своего сочинения говорит, что эта местность находится в Бадахшане и что бадахшанцы называют ее Даразуханом, а кашгарцы — Сариг Чупаном.
[835] Следующий текст лл 185а — б дан в пересказе
[836] Добавлено по Л2 163б; Л3 139а
[837] Добавлено по Л1 133а, Л2 163б, Л3 139а; R 293
[838] Керйа (Керия) — см. кн. первая, гл. 26, прим. 5.
[839] Хуха (Джарйа), очевидно, Чира — район к востоку от Хотана (в Хотанской области). (Материалы по Киргизии, с. 191).
[840] Приведено по Л2 164б; Л3 139б, R 295 (в Т — тридцать)
[841] Приведено по Л2 164б; Л3 140а (в Т — Кулбин)
[842] Куш Гумбаз, очевидно, Кук Гумбаз — селение в Чира. (Чурас, Хроника, с. 163, 278).
[843] Кизил — селение в Кашгарии, на дороге из Йарканда в Йанги-Хисар, в 75 км к северо-западу от Йарканда. (Материалы, с. 554, прим. 23).
[844] Кук Рабат — селение в 35 км от Йарканда (Яркенда). (Скрайн, с. 66).
[845] Добавлено по Л1 134а; Л2 165а
[846] Сариг Кул (Сарыколь) — область западной и юго-западной окраины Восточного Туркестана; долина по восточному склону Сарыкольского хребта Памирского нагорья в бассейне рек Туманчи, Ташкурган и их составляющих. (Чурас, Хроника, с. 283; Военно-статистическое описание, т. II, с. 31; Мурзаев, Природа, с. 350).
[847] Добавлено по Л2 165а; Л3 140б
[848] Кара Каш и Урунг Каш — притоки Хотан-дарьи; первый начинается к югу от Карангутага — хребта Куэн-Луня, второй — к югу от Гобалика. (Корнилов, Кашгария, с. 187).
[849] Приведенное ниже стихотворение относится к старшему брату Дава хана — Бектимуру (ташкентское издание “Зафар наме”. С. 178)
[850] Далее две строки текста, видимо, искажены при переписке, так как совершенно непонятен способ измерения обеих костей
[851] Йусуф Кадр хан, сын Богра хана, Караханид, владетель Кашгара, умер в 424/1032 г. (Бартольд. Двенадцать лекций, с. 80).
[852] Добавлено по Л2 166б, Л3 141б
[853] Добавлено по Л2 166б, Л3 141б, R 301
[854] Добавлено по Л2 167а; Л3 142а