Читать книгу «Та'рих-и Рашиди» онлайн.
Когда посланник [шаха Исма'ила] уезжал из ханской ставки, [Шахибек хан] отправил с ним такой ответ: “Надлежит, чтобы каждый занялся делом своего отца, а не следовал за матерью, ибо в тот день, когда Узун Хасан[779] отдал свою дочь, а Султан Иа'куб /151а/ сын [Узун] Хасана свою сестру замуж за твоего отца, то она перестала принадлежать к кругу царей эпохи. Ты мог претендовать на царство с материнской стороны до той поры, пока у матери времени не появился султан сын султана подобный мне, как говорится в пословице. <“Пусть сын делает дело отца, а [дело] матери — есть дело дочери”[780]. Стихи:
В подарок он отправил посох и нищенскую суму, говоря этим: “Если ты забыл о ремесле своего отца, то этим я напоминаю тебе о нем”. Стихи:
Если ты ставишь ногу на ступеньку царства, то подумай о своей голове. Стихи:
Шахибек отпустил посла из Ирака, а сам отправился с войском в Хазаре. Когда посол прибыл к шаху Исма'илу, он послал такой ответ: “Если бы каждому сыну надлежало бы делать дело отца, то всем [людям], поскольку они являются потомками Адама, надлежало бы заниматься пророческой миссией. Если бы царствование обязательно передавалось бы по наследству, то тогда оно от Пишдадидов[781] не перешло бы к Кийанидам[782]. Каким образом досталось оно самому Чингизу и откуда оно досталось тебе самому? Стихи:
И в ответ на подарок Шахибек хана он отправил прялку и веретено и сказал: “Я скажу тебе то же, что ты написал мне: “Тот, кто прижимает к груди невесту царства...” Теперь я подпоясался поясом борьбы с тобой и поставил ногу поспешности на стремя битвы. Если ты выступишь навстречу мне, то мои и твои притязания друг к другу разрешатся на поле брани, а если нет, то сиди за делом, которое я послал тебе”. И еще он написал:
Когда пришло это письмо, Шахибек хан, распустив свое войско, пребывал в Мерве. Он спешно разослал во все стороны расторопных людей собрать войско. Но еще до того, как войска подошли, прибыл шах Исма'ил и остановился недалеко от Мерва. /151б/
Три дня между двумя сторонами возникали стычки. Между тем стали подходить войска Шахибек хана. Шах Исма'ил, снявшись с той стороны, покинул неровные места. Дозорные узбекского войска увидели это. Узбеки подумали, что враг раскаялся и ушел. Они вышли [из города] во время полуденного намаза накануне рамазана 916 (декабрь 1510) года. Из войска при [Шахибек хане] находилось двадцать тысяч человек. Некоторые советники, вроде эмира Камбара[783] и эмира Райя, предложили: “Если бы сегодня мы отложили бой, то к нам присоединились бы 'Убайдаллах султан и Тимур султан с двадцатью тысячами человек, которые остановились в одном фарсахе [от нас]. Станет более ясным и положение в стане врага: ушел ли он совсем или думает дать бой? Лучше, если мы дадим бой все вместе. Если [враг] действительно бежал, то нет нужды самому хану лично преследовать его, 'Убайдаллах султан, Тимур султан и некоторые другие эмиры могут преследовать врага, а его величество хан не спеша и спокойно, от стоянки к стоянке может идти прямо до Ирака. Очевидно, раз он отсюда возвращается, то народ будет его <гнать, так что у него не будет сил оставаться и в Ираке”. [Шахибек] хан сказал: “Война с ним — это большое сражение за веру. Вместе с тем она принесет много добычи, и в этом полезном и выгодном для земной и загробной жизни [деле] участие [других] султанов не выгодно. Надо проявить мужество”. И он выступил.
Когда они прошли пересеченную местность и дошли до ровных мест, то увидели, что [враг] стоит. Они предположили, что в его войске примерно сорок тысяч человек. Не успели еще ряды узбекских войск построиться, как туркменское войско напало на них. Когда воины [Шахибек хана] увидели превосходящее их по количеству вражеское войско, нога их стойкости пошатнулась, и они пустились в бегство. Однако предводители войска проявили стойкость до конца, пока не были убиты Шахибек хан и все военачальники. Еще никогда в истории не было подобного сражения, в котором погибли бы все предводители /152а/ войска.
Когда беженцы прибыли в мервскую крепость, тот, кто смог, бежал, прихватив с собой семью и скарб, а кто не смог, прочитав айат: <Эта разлука между мной и тобой>[784], бежал [налегке]. Большую часть моголов Шахибек хан переселил в Хорасан, чтобы они находились подальше от [своих] ханов и Моголистана. Когда те беглецы подошли к реке Аму, то попали в руки [моголов], которые не упустили возможности пограбить. Двадцать тысяч моголов отделились и ушли в Кундуз.
'Убайдаллах султан и Тимур султан стояли недалеко от Мерва, когда пришла весть о разгроме [Шахибек хана]. Они тотчас же двинулись в [мервскую] крепость. Прихватив с собой гаремы Шахибек хана, а также некоторых султанов и знати, и все, что попалось на глаза они в ту же ночь ушли. Из оставшихся все мужчины выпили чащу смерти от сверкающего меча туркмен, а женщин забрали в плен.
Устроив всеобщую резню среди жителей Мерва, Шах Исма'ил вернулся в Герат. Он приказал Гератской знати собраться в мечети Маликан и читать хутбу, и чтобы во время чтения хутбы они проклинали асхабов [Мухаммада], посланника Аллаха, <да благословит его Аллах и приветствует>, и верную Айшу, <да будет доволен ею Аллах> — да наполнятся их рты прахом проклятия и неверия! Когда Гератская знать собралась и ей передали тот злосчастный приказ того проклятого, вся знать молчала, пока не заставили подняться на кафедру Хафиза Зайнаддина, проповедника. Хафиз, <да помилует его Аллах>, поднялся на кафедру. Когда после славословия и восхваления дарящего блага Господа и хвалы Господину вселенной [Мухаммаду] восхваление дошло до благословенного имени асхабов, то чувства чести и набожности схватили ворот благочестия и мужества Хафиза, и он предпочел вечное счастье того мира бренной жизни и мучениям этого мира и сказал: “Много лет я читал хутбу в соответствии с сунной и мусульманской общиной. Сегодня солнце моей жизни дошло до заката старости. Если бы был рассвет жизни, то и тогда я не стал бы защищать эту молодую жизнь за счет такого бесподобного неверия, тем более [сейчас], когда моя жизнь подошла к концу”. Он сказал это /152б/ и начал произносить как обычно имя асхабов с почтением и уважением. Поднялись проклятые кизилбаши, <да проклянет Аллах их всех>, схватили Хафиза за белую бороду, стащили его с кафедры вниз и разорвали на куски. Знатные люди разбежались в разные стороны.
На следующий день шах Исма'ил вызвал шайх ал-ислама, о котором было сказано при упоминании вельмож Хорасана. Когда тот явился к нему, то [шах] посмотрел на шайха и сказал: “О, шайх! Ты ученый человек. Будет жалко, если совершишь ошибку. Иди, предай проклятию асхабов и прими вероучение шиитов”. Шайх заговорил: “О сын мой! Что ты знаешь о религии, что указываешь мне? Приведи к нам тех людей, которые являются действительно неверными, заслуживают смерти и ввергли тебя в это несчастье. Если слова их будут убедительны, то мы откажемся от своей веры и примем их веру. А если мы докажем им преимущество нашей религии, то ты откажись от своего губительного вероучения и прими нашу истинную веру”.
Шах Исма'ил обратился к своим улемам за советом. Они ответили: “Этих людей невозможно убедить словами”. Тот стократно злосчастный [шах Исма'ил] вторично обратился к шайх ал-исламу и сказал: “Давай, шайх, откажись от своей веры”. Шайх стал бранить его: “О проклятый, пусть наполнится твой рот прахом проклятия и да падет на голову твою камень проклятия! На твою трусливую спину мужи пролили столько спермы, что родословная, которая бурлит в твоих кишках лишила твой мозг украшения ума, и ты не можешь отличить безобразные чувственные желания от сути духовных устремлений. Что ты понимаешь в религии и религиозном учении? Как ты отличишь сатану от милосердного [Аллаха]? Какой наукой и знанием, умом и разумом ты отличишь правду от лжи, что призываешь меня к истинной вере?” Пока шайх ругался, [шах Исма'ил] взял лук и стрелу и выстрелил в шайха. Шайх вытащил стрелу и кровью, которая текла из раны, смазал свое благословенное лицо и белую бороду и сказал: “Слава Аллаху, что в свои восемьдесят лет ради доказательства истинной веры и искоренения ложного вероучения я увидел свою белую бороду, окрашенную кровью мученической смерти”. /153а/ Тогда тот опозоренный нечестивец вытащил из своего колчана другую стрелу и пустил в шайха. Затем он приказал вынести шайха, повесить на высоком дереве и спилить его под корень. Шайх упал вместе с деревом, его понесли на базар Малик и там зажгли. Сколько бы ни старались, благословенная грудь шайха не горела. [Тело его] еще долго растаптывалось неверными на базаре.
Мудрость всеведущего Мудреца, <да будет слава Его>, который подвергает испытанию своих избранников несчастиями и бедствиями, состоит в том, что в интересах рода человеческого, в удовлетворении потребностей которого нет у человека никаких средств, происходят такие дела, которые, возможно, становятся как бы завесой перед достижением близости [человека с Аллахом], как сказано в изречении пророка Мухаммада: <Близость у меня с Аллахом во всем>. Самое малое [из тех дел] — это удовлетворение желаний натуры, представляющее собой чувственные наслаждения. Хотя это и закономерно, но от совокупления смятение души обретает большую силу, чем это необходимо, и соответственно этому у души появляется слабость в ее устремлении к Аллаху. А постигающие [человека] несчастья и бедствия являются искуплением за те наслаждения. Вместе с этим [Аллах, ниспосылая верующим бедствия], покажет трусливым в вере отвагу убежденных, чтобы те не проявили боязни в истинной вере. Польза от этого распространяется повсюду. А может быть и такое, что вечная воля и непреходящая милость [Аллаха] предопределили тому счастливому такое высокое положение, которого без терпеливого перенесения трудностей того испытания он не может достичь. Таким же образом взамен пропасти того бедствия другое несчастье в низшей пучине [ада] для него не уготовано. Кроме всего этого в тайниках [Всевышнего] могут быть и другие мудрости, о которых никто не ведает.
Одним словом, пока совершались эти гнусности, шах Исма'ил находился в Хорасане. Об остальном будет изложено кратко, <если будет угодно всевышнему Аллаху >.
ГЛАВА 22.
О ПОЛУЧЕНИИ ИЗВЕСТИЯ И РАЗГРОМЕ ШАХИБЕК ХАНА ШАХОМ ИСМА'ИЛОМ И О ПОХОДЕ [БАБУР] ПАДИШАХА ИЗ КАБУЛА В КУНДУЗ
В начале рамазана 916 (начало декабря 1510) года от Мирза хана в Кабул прибыл человек с письмом. Он приехал в то время, когда горные тропы были занесены снегом. Было начало созвездия Козерога. В письме сообщалось: “Шах Исма'ил прибыл из Ирака, /153б/ дал бой в Мерве Шахибек хану и одержал победу. Достоверно неизвестно, убит Шахибек хан или нет. Все узбеки переправились через [реку] Аму. Эмир Урус дурман, который был в Кундузе, бежал. Около двадцати тысяч моголов, отделившись от узбеков, пришли из Мерва в Кундуз. Я поехал в Кундуз. Если счастливые стремена [Бабура] спешно направятся в Кундуз, то я присоединюсь к ним. Есть уверенность, что ваше наследственное владение скоро достанется Вам”.
Получив это известие, он (Бабур) в ту зиму спешно выступил по дороге Аб-Дара[785], где перевал был невысокий. Праздник рамазан они провели в Бамийане[786], а в начале шавваля (январь 1511 г.) прибыли в Кундуз, где их встретил Мирза хан вместе с моголами, отделившимися от узбеков. Отдохнув несколько дней в Кундузе после дороги, они сочли нужным идти на Хисар, где пребывали два видных узбекских султана — Хамза султан и Махди султан, и Хисар принадлежал им.
Когда они переправились через реку Аму у переправы Тукуз Тарам[787], был конец зимы. Хамза султан, узнав об этом, оседлал коня и уехал из Хисара в Вахш. С этой стороны [Бабур] Падишах достиг Дашт-и Кулака, известного места Хатлана. Здесь он узнал, что Хамза султан находится в Вахше. В ту же ночь [Бабур] по верхней дороге пошел на Хамза султана и на рассвете дошел до его стоянки. Но здесь никого не оказалось. Искали всюду, но нашли только несколько человек из местных крестьян. Они рассказали, что [вчера] но время полуденного намаза Хамза султану сообщили, что Бабур Падишах остановился в Дашт-и Кулаке. В тот же час [Хамза султан], оседлав коня, двинулся по нижней дороге в Дашт-и Кулак. [Бабур] пустился вслед за ним по нижней дороге, по которой ушел [Хамза Султан], и был полуденный намаз, когда он снова прибыл на свою прежнюю стоянку. Хамза султан также рано утром прибыл на лагерную стоянку Падишаха и, получив такое же сообщение, пустился вслед за тем войском. В час полуденного намаза он тоже прибыл на свою стоянку.
Падишах и его люди раньше думали, что Хамза султан не сможет устоять против них. Хамза султан тоже считал, что [Падишах] явился из Кабула с незначительным количеством людей, а войско моголов которое прибыло сюда недавно, пока еще не приобрело боевого порядка настолько, /154а/ чтобы противостоять ему. Когда же обе стороны увидели эту картину [преследования], то каждая из них испугалась другой. В ту же ночь Падишах ушел в Кундуз, а Хамза султан бежал в Хисар. Через несколько дней каждый из них узнал о бегстве другого, и оба в [благодарность] за свою сохранность произнесли айат: <Хвала Аллаху, который удалил от нас печаль>.[788]
Когда Падишах прибыл в Кундуз, здесь уже находился гонец от шаха Исма'ила с разными обещаниями. Тем временем из Хорасана приехала Ханзада бегим, которая была сестрой Падишаха и о которой уже было сказано, что Падишах отдал ее Шахибек хану при осаде Самарканда как выкуп за свою жизнь и уехал [из Самарканда]. [Бегим] находилась в гареме Шахибек хана. Хуррам шах султан появился на свет от него. После этого [Шахибек хан] стал бояться бегим, как бы она по совету своего брата не покусилась на его жизнь. Поэтому он дал ей развод и подарил Саййиду Хади, который принадлежал к крупным Саййидам. Саййид Хади имел прочное положение у хана, султанов и всех узбеков. Саййид Хади был убит в бою при Мерве, а бегим вместе с сыном попала в руки туркмен. После того, как стало известно, что она сестра Бабур Падишаха, Шах Исма'ил отнесся к ней благосклонно и отправил ее вслед за своим послом к Падишаху с разными милостями и множеством подарков. Когда прибыла Ханзада бегим, то к шаху Исма'илу в Хорасан отправили Мирза хана с дарами, с изъявлением покорности и с просьбой оказать помочь. Шах Исма'ил хорошо принял Мирза хана, внял его просьбам и быстро разрешил ему возвращаться.
Между тем от моего дяди явился человек [к Падишаху], с вестью, что “вилайат Фергана полностью освобожден от узбеков и включен в Ваши владения, так что это является началом в деле искоренения узбеков и освобождения Мавераннахра. Что будет сказано Вами относительно этого, нами будет выполнено”. Об этом будет изложено в следующей главе.
ГЛАВА 23.
ХОД РЕЧИ ПОДОШЕЛ К ДЕЛАМ МОЕГО ДЯДИ САЙЙИД МУХАММАДА МИРЗЫ, <ДА ОСВЕТИТ АЛЛАХ ЕГО МОГИЛУ>. КРАТКО О ПЕРВЫХ ДЕЛАХ ЕГО И ПОДРОБНОСТИ ПОКОРЕНИЯ ФЕРГАНЫ
Во время беспорядков в Ташкенте брат моего отца Саийид Мухаммад мирза, который упоминается везде в этой книге как “мой дядя”, /154б/ находился в Ташкенте на службе у Султан Махмуд хана. Когда хан совершил набег на Андижан, то вначале он взял Касан, так, как это было легко, и отдал его моему дяде: затем отправился в Ахси, куда явился Шахибек хан, и здесь произошло сражение, о чем уже было упомянуто. Когда весть о поражении дошла до Касана, то мой дядя уехал. Хотя поражение не было связано с ним, он присоединился к людям, которые бежали в Моголистан. Впоследствии, когда в Моголистан приехал Султан Махмуд хан, о чем уже было сказано, дядя присоединился к хану и сопровождал Султан Махмуд хана до смерти Султан Ахмад хана. После смерти Султан Ахмад хана, как уже было упомянуто, хан укоряя дядю за Аксу и Моголистан, обратился к нему [со словами]: “О мой Саййид! Лучше быть стиралыциком платков в Ташкенте, чем падишахом Моголистана”. Мой дядя сказал: “Да, лучше, если Вас допустят к стирке платков”. Хан обиделся на эти слова. Злые люди, обычаем которых всегда было стремление как-то навредить благородным людям, нашли в этом [случае] повод для разговоров и вставили стрелу в [образовавшуюся] трещину [их отношений]. Из-за чрезмерной злобы они хотели уничтожить доску бытия [дяди], чтобы между ним и ханом никогда не наступило примирение. Однако хан сказал: “Родственная связь его со мной так близка, что я не могу решиться на такое дело. Поскольку он не ужился с нами, то пусть он снимается с места и отправляется в Турфан к Мансур хану”. Моего дядю отправили в Турфан, а сам хан уехал в Моголистан. По пути в Турфан мой дядя в Аксу присоединился к оставшимся в живых людям Султан Ахмад хана.
Когда Султан Махмуд хан приезжал в Аксу к своему брату, то он оставлял в Моголистане своего сына Султан Мухаммад султана и эмира Ахмада итарджи с людьми; одним словом, Султан Мухаммад султан и эмир Ахмад укрепили свое положение. Они послали человека к моему дяде и увезли его к себе. Он очень подружился с Султан Мухаммад султаном, и между ними установились тесные дружеские отношения.
Однажды ночью фидаи, переодетые в одежду слуг, убили эмира Ахмада. По чьему приказу произошло это — неизвестно. После этого все дела Моголистана и Султан Мухаммад султана утвердились за моим дядей. Однако дела моего дяди из-за отсутствия былого войска и знающих людей не наладились, /155а/ потому что все прежние люди и влиятельные эмиры, и все, кто был, находились при моем отце и вместе с ним ушли в Хисар. Оставшиеся при моем дяде сто — двести человек не могли ничего решить. Из-за постоянных набегов, которые совершали Султан Са'ид хан, Султан Халил султан и киргизы, они бежали из Моголистана и ушли в Йеттиканд, который был местопребыванием Султан Махмуд хана. Те же подлые люди, вновь проявив злобу, сделали так, что моего дядю схватили и отправили к узбекам. Джанибек султан в это время находился в Андижане. [Мой дядя] приехал к нему. [Джанибек] ничего не сказал, скорее проявил жалость и сострадание. [Дядя] находился при Джанибек султане до нашествия шаха Исма'ила и выступления [Бабур] Падишаха из Кабула.
Весной после той зимы, когда был убит Шахибек хан, все узбекские султаны собрались в Самарканде. Джанибек тоже приехал, взяв с собой моего дядю. На том собрании все султаны приняли решение, что не оставят в живых никого из моголов, уцелевших в Мавераннахре. Но Джанибек султан не согласился с этим и разрешил моему дяде и моголам, находившимся в его свите, вернуться в Андижан и присоединиться к своим семьям. Поскольку у моего дяди не было уверенности в постоянстве мнения Джанибек султана, то он, опасаясь изменчивости его натуры, быстро ушел. После этого Джанибек султан пожалел [о своем решении], послал вслед за моголами людей и убил всех, кого нашел. Что касается моего дяди, то он был уже далеко. Когда он прибыл в Андижан, то объединил оставшихся моголов и людей Андижана, выступил и полностью изгнал узбеков из вилайата Ферганы. Затем он отправил гонца к [Бабур] Падишаху по дороге Каратегин, сообщая о происшедшем и прося помощи, о чем уже было упомянуто. Падишах обрадовался, получив эту весть.
ГЛАВА 24.
О ПОЛУЧЕНИИ ПАДИШАХОМ ВЕСТИ О ПОБЕДЕ САЙЙИД МУХАММАДА МИРЗЫ И ОБ ОТПРАВКЕ СУЛТАН СА'ИД ХАНА В АНДИЖАН К МОЕМУ ДЯДЕ
До того, как пришло это известие в Кундуз, некоторые влиятельные моголы по секрету довели до сведения [Султан Са'ид] хана, что /155б/ эмиры Мир Ширим, Мир Мазид, Кул Назар мирза, Джанка мирза, Мир Аййуб, Мир Мухаммад, Мир Ибрахим, Йадгар мирза, Кара Султан 'Али мирза, Мир Гури барлас, Мир Даим 'Али, Мирза Мухаммад, Мир Бек Мухаммад, Мир Камбар, Шахназар мирза, Кутлук Мирак мирза и другие, а также около двадцати тысяч достойных людей готовы к выступлению, а число чагатайцев не дотянет до пяти тысяч человек и, если [Са'ид] хан согласится, то они уберут Падишаха и вручат дела царства опоре ханского трона. Но [Султан Са'ид] хан ответил: “Во время бури завоевания Шадибек хана волны смут разбили судно государства и жизни могольских ханов. Я добрался на шаткой доске до пятачка [земли] в Кабул, который Бабур Падишах удерживал при ударе волн бедствий. На таком тесном, подобно островку, месте он дал мне душевный покой. Теперь же, когда я достиг счастливого берега, каким же я буду неблагодарным и бесчестным, если совершу такое гнусное дело”. Через эмира Касима каучина, который, был Падишаху как отец, он обратился к [Бабур] Падишаху: “Слава Аллаху, что сегодня дела государства устраиваются, и разные народы обращаются ликом к дворцу защитника людей, особенно моголы, большинство племен которых известны своей численностью и силой, а эмир их отличается своим величием среди других эмиров, его мысли всегда обращены на процветание дел людей своего рода. Ныне мое пребывание при Падишахе предполагает, чтобы старинное единство сменилось новым отделением. Если Вы отправите меня в какую-нибудь сторону, чтобы эти связи и дружба оставались прочными, для благополучия обеих сторон это кажется подходящим”.
В это время пришло сообщение из Андижана вместе с просьбой моего дяди [о помощи]. Падишах тотчас отправил хана в Андижан с теми, кого он счел нужным. Об этом скоро будет написано, <если будет угодно всевышнему Аллаху>.
[779] Узун Хасан (857/1453 — 882/1478) — наиболее выдающийся представитель династии Ак-Коюнлу, распространивший свою власть на весь Иран до Хорасана, на Ирак и Персидский залив. (Босворт, Мусульманские династии, с. 223).
[780] Добавлено по Л2 137б, Л3 115б
[781] Пишдадиды — первая династия (по Фирдауси) в Иране, основанная мифическим царем Хошангом. (Фрай, Наследие Ирана, с. 01 — 62).
[782] Кийаниды — другая мифическая династия в Иране при Зороастре.
[783] Эмир Камбар (ум. в 935/1528 г.) — правитель Мерва, затем Кундуза при Шайбани хане. (Бабур-наме, с. 179, 180).
[784] Коран, XVIII, 77(78).
[785] Аб-Дара. Бабур в своих мемуарах упоминает два пункта под таким названием: один в Гиндукуше, другой в Хисаре. Мухаммад Хайдар, очевидно, имеет в виду Аб-Дара хисарский. (Бабур-наме, с, 154, 179, 235).
[786] Бамийан — название реки, долины, провинции и города в Афганистане, в 150 км к северо-западу от Кабула.
[787] Тукуз Тарам — название переправы через Аму-дарью. Бабур упоминает “верхние переправы у Тукуз-Улума” через Аму. Очевидно, эта переправа находится на Вахше близ Курган-Тюбе (Бабур-наме, с. 146).
[788] Коран, XXXV, 31(34).