С Тимом все кончено, и я не хочу вываливать всю эту грязь.
А папа… он такой же, как и я — болезненно воспринимает любые перемены.
Но я точно знаю, что отцу нужно просто успокоиться и свыкнуться с новой реальностью. Он остынет и извиниться перед Расуловым. А насчет свадьбы можно вместе обговорить дату, чисто для успокоения папиной души, а уж идти в загс или нет, мы с Давидом сами решим.
— Ладно, Кать, — кивает Расулов. — Алексей Геннадьевич, мы с Катей съехались не так давно и хотим узнать друг друга получше.
— Вот же наглец! — вскипает папа и стучит кулаком по столу. — Чтобы моя дочь без обязательств здесь тебе служила? Да никогда такого не будет!
Он резко встает из-за стола. Я вздрагиваю от его эмоциональной реакции.
— Папа, ты чего?
— А ничего. Поднимайся давай.
— Зачем?
— Ты не останешься с этим человеком. Я забираю тебя домой.
После его слов встает и Давид.
— Катя с вами никуда не пойдет. Она останется со мной.
Отец злится.
— Почему?
— Она мне очень нравится.
— Нравится, — кривится. — Это что за чувства такие? Если нравится, то женись или не морочь девчонке голову. Или ты в рабство ее хочешь взять? Знаю я таких чертей. Сколько про вас по телевизору передач показывают!
— Что за чушь? — Давид тоже начинает раздражаться.
— Ага! Чушь! Ты сейчас головорезам своим позвонишь, и они тут все нашей кровью зальют! — прокричав это, папа хватает меня больно за руку и вынуждает встать. — Быстро собирайся. Поедешь со мной в деревню. Город совсем иссушил твои мозги.
— Нет! — вырываюсь я. — Папа, уймись уже ради бога! Куда я поеду? У меня здесь работа, друзья! Тут вся моя жизнь!
— Вижу я, какие у тебя друзья! Быстро пошла!
У меня перед глазами всплывает картинка, как мы с отцом выходим из автобуса в деревне. Как я качу чемодан по дороге к нашему домику, стараясь не вляпаться в коровью какашку.
Чем я там буду заниматься? Жить на пенсию отца? Или устроюсь почтальонкой? Что мне делать без Давида? Меня пробирает дрожью от таких перспектив.
Я, наоборот, всегда мечтала перевезти папу в город, поближе к себе. И даже после его скандала не теряю надежду когда-нибудь воплотить эту мечту в реальность.
— Не пойду. Нет. Я уже не ребенок, папа, и сама буду решать, что мне делать.
— И давно ты такой самостоятельной стала? — шипит отец. — Что за дурость?
Он снова берет меня за руку, и в этот момент я краем глаза вижу, как дергается Давид. Быстро даю ему отмашку не вмешиваться. Папа утягивает меня в прихожую.
— Где твои документы? — строго спрашивает. — Он же не отнял у тебя паспорт?
— Нет!
— Тогда забирай и поехали.
— Нет! И еще раз нет, папа. Это мое последнее слово.