— Да, — опускаю голову. — Прямо-таки в загсе.
— Уф, дураки, — пропыхтев, он встает со скамейки. — Ну ничего, помиритесь. Дело молодое…
— Нет, папа, — мотаю головой. — В квартире, куда я тебя приведу, другой мужчина. Ответственный и очень порядочный… в отличие от Тимофея…
— Кто?
— Давид. Он тебе понравится.
— А Тимофей где?
— Не знаю, — пожимаю плечам. — Наверное, со своей женщиной.
— Черт-те что творите, — недобро посмотрев на меня, отец хватается за ручки сумки. Наклоняюсь, чтобы помочь, но папа отмахивается: — Я сам.
У него портится настроение, а роскошь холла, наличие консьержа и глянцевых навороченных лифтов будто еще сильнее вызывают в нем раздражение. Дом Тимофея по сравнению с элитной высоткой Расулова кажется бедненьким скворечником.
— Папа, все будет хорошо, — говорю я и отпираю дверь квартиры своим ключом.
Пропускаю вперед отца. Он перешагивает порог и задерживается возле двери, как вкопанный. Не шелохнется, будто превратился в гипсовую статую.
Поравнявшись с папой, вижу причину его ступора — Расулов вышел нас встретить. Он ждал приезда, переоделся.
— Добро пожаловать, Алексей Геннадьевич.
Давид говорит доброжелательно и первым тянет руку для приветствия.
Отец, видимо, растерявшись, только кивает и протягивает в ответ свою ладонь.
Однако потом он неожиданно стал вытирать ее о брюки, будто испачкавшись об Давида. Я просто в шоке наблюдаю за его финтом. И, к огромному сожалению, это видит и Давид.
— Позвольте помочь с сумкой, — вопреки невежливому поведению папы, предлагает Расулов.
— Надорвешься, — возражает отец.
Не знаю, куда себя деть. Такого поведения от папы я не ожидала.
— Не волнуйтесь, — говорит Давид.
Он забирает сумку, будто она ничего не весит. Прихожую заполняет звон стеклянных банок. Расулов уходит в кухню. Когда остаемся вдвоем, папа недовольно оборачивается ко мне и шипит:
— Это что за басурманин?
— Прекрати.
— Что значит прекрати? Ты видишь дом, куда он тебя привез? Откуда у этого мужчины деньги на такие хоромы? Он что, бандит?
— Нет, конечно,— пытаюсь успокоить, погладив отца по плечу. — У Давида своя охранная фирма.
— Знаю я эти фирмы. Дочка, ты в своем уме? Ты что, не понимаешь, с кем связалась? У него глаза, как у беса. Чуть что не так сделаешь — его джигиты мстить будут. Мне голову отрежут, а тебя в паранджу завернут, украдут в какой-нибудь аул. Или вообще детей отберут. Катька, что же ты творишь?
— Уймись, прошу тебя. Как ты можешь судить о человеке, толком о нем ничего не узнав?
— А мне не нужно долгих приветствий, и так все ясно.
— Ничего не ясно, — тверже говорю я. — Когда ты получше узнаешь Давида, уверена, что мнение твое изменится.
Войдя в кухню, мы видим накрытый стол. На нем кофе, ароматная выпечка, ягоды, фрукты. По центру стоит лист с запеченным мной картофелем.