Мо Жань испугался, что Учитель совсем не обрадован его предложением. Поэтому, несмотря на то, что на душе у него было тяжело, сохраняя на лице лучезарную улыбку, он предпринял еще одну попытку, стараясь при этом не слишком наседать, чтобы не расстраивать его еще больше. Он взял его за руку и начал трясти, словно бы поддразнивая его:
— Учитель должен согласиться. Просто кивните разочек.
— …
Мо Жань, испугавшись, что он так и не кивнет, чуть подумав, сказал:
— Может, я досчитаю до трех?
— …
— Если Учитель ничего не скажет, будем считать, что вы пообещали мне, — очень мягко и кротко сказал Мо Жань и после небольшой паузы начал медленно считать:
— Один, два, три.
Но Чу Ваньнин сейчас напоминал человека, которого вдруг опустили в теплую воду, после того как он долгое время провел на морозе. Сейчас он чувствовал не тепло, а только сильную боль.
Раньше, когда он был одинок, холод был привычен и не доставлял неудобств, однако, стоило появиться человеку, который окутал его своим теплом, он испытал сильнейшую боль, когда каждый кусочек его оттаявшей плоти, каждый сантиметр его замороженной кожи потрескался и начал кровоточить.
Чу Ваньнин испытывал невыносимые сердечные страдания.
Кончики его пальцев в потной ладони Мо Жаня чуть дрожали.
Из-за его молчания Мо Жань занервничал все больше. Он очень боялся, что Чу Ваньнин совсем пал духом и не хочет возвращаться с ним в мир живых.
Мо Жань не осмеливался даже шевелиться, боясь, что Учитель бросит его и уйдет. Все еще сохраняя на лице невозмутимое выражение, он с деланным весельем сказал:
— Я считал слишком быстро. Вы не были готовы, поэтому я начну считать снова. Один, два, три.
— …
Мо Жань судорожно глотнул и содрогнулся всем телом. Его улыбка стала умоляющей:
— Учитель, вы меня слышите?
В глазах феникса, наконец, появился намек на эмоции, но Чу Ваньнин все еще выглядел очень отстраненным. Застывшим взглядом он смотрел на Мо Жаня и молчал.
— Я еще раз медленно посчитаю. Боюсь, вы можете не расслышать. Один, два, три.
— …
— Давайте, в последний раз?.. Один, два, три.
— …
— Теперь точно в последний раз. Один... Два… Три…
Чу Ваньнин смотрел на стоящего на коленях Мо Жаня, как на пустое место. А он считал снова и снова… Как самый последний дурак, он повторял: один, два, три... один, два, три… Как будто словами можно вернуть плодородие выжженной почве, повернуть время вспять, заставить зацвести сухое дерево и оживить умершего любимого человека.
Но этот ученик перед ним, такой глупый и упрямый, продолжал считать с таким упорством, словно подсчитывал и собственные грехи, и все то хорошее, что сделал для него Учитель.
В конце концов, у него задрожал голос, а натянутая улыбка превратилась в паническую гримасу:
— Учитель.
Мо Жань запрокинул голову. Глаза у него были красными, но он уже причинил столько страданий Чу Ваньнину, и не хотел еще и разрыдаться перед этим благородным и сдержанным человеком, тем самым еще больше расстроив его.
Поэтому он сдержался и снова улыбнулся через силу, стараясь говорить спокойно и непринужденно: