— Молодой господин, это тесто от пельменей… могу ли я… вы не могли бы отдать его мне?
— Отдать тебе? С чего бы мне отдавать тебе что-то?
— Вы… вы же его не едите… поэтому я спросил…
— Я такое не ем. Наша семья достаточно богата, чтобы есть то, что хотим, – ребенок указал палочкой на двух откормленных щенков, сидевших рядом с ним. — А чем тогда я буду кормить собак, если отдам тебе тесто?
Мо Жань изо всех сил постарался натянуть на лицо заискивающую улыбку:
— А если собаки больше не захотят есть…
— Как это они могут не захотеть есть?! Мы кормим их тушеной свининой каждый день, а это тесто от пельменей им на пару укусов. Так что не останется тут ничего для тебя. Иди своей дорогой. Убирайся!..
Когда Мо Жань услышал про тушеное мясо, то невольно покосился на одну из упитанных собак и представил, каким вкусным был бы этот жирный щенок, если его сварить…
Не сдержавшись, он сглотнул подступившую к горлу слюну.
И это не ускользнула от взгляда богатого мальчика. Он шокировано уставился на Мо Жаня и в изумлении воскликнул:
— О чем это ты думаешь?
— Я не хотел… я просто…
— Ты что, хочешь съесть Ванцайхэ и Ванфу[110.15]?
Мо Жань сбивчиво попытался оправдаться:
— Нет-нет, я просто очень голоден и не могу не думать об этом, простите меня…
Но молодому господину уже было все равно, что он говорил. Стоило ему услышать «не могу не думать об этом», и он в лице переменился от ужаса, шарахнувшись в сторону.
Избалованный ребенок из богатой семьи и представить не мог, что кто-то может хотеть съесть этих двух милых собачек, стороживших ворота его дома. Он побледнел от ужаса, испугавшись этого страшного безумного мальчика, что стоял перед ним, и истошно завопил во все горло:
— Кто-нибудь, сюда! Скорее! Вышвырните его отсюда!
Подбежавшие слуги без разговоров начали пинать Мо Жаня, а он в этот момент думал только о том, как дотянуться до пары кусков теста, валяющихся на земле. Зажав их в руке, он облегченно выдохнул. Теперь они могли бить его сколько угодно, он ни за что не разожмет руку.
Испугавшийся маленький господин выронил из рук тарелку и убежал, а бамбуковая палочка и несколько пельменей остались лежать на земле.
Не замечая ударов, Мо Жань упрямо пополз к этому месту. Схватив палочку, он попытался подтянуть к себе пельмени. Маленькое худое тело было все в синяках, под уже заплывшим глазом проявлялся огромный фингал, глаз заплыл, но разбитые губы растянулись в искренней улыбке, и все грязное личико светилось от счастья.
Осталось целых два.
Пельмени вместе с начинкой!..
Один для него и один для мамы…
Или оба для мамы, а он может поесть и теста. Тоже неплохо…
И все же он не успел схватить эти пельмени. В суматохе один из слуг наступил на них сапогом. Бамбуковая палочка треснула и сломалась, золотистое жареное тесто лопнуло, и мясная начинка была втоптана в грязь.
Мо Жань оцепенело замер, сжав в руке грязную сломанную бамбуковую палочку. Удары, что продолжали сыпаться на него сейчас ощущались не больнее, чем капли дождя. Но стоило ему посмотреть на пельмени, которые больше нельзя было съесть, и из его глаз хлынули слезы. Они лились из-под распухших посиневших от ударов век, оставляя дорожки на грязном окровавленном лице, черты которого было уже не разглядеть.
Он всего лишь хотел доесть то, от чего отказался другой ребенок. Он не сделал ничего плохого.
Почему лучше выбросить и втоптать в грязь, лишь бы это не досталось ему?
Позже, когда Мо Жань вырос и стал молодым господином Пика Сышэн, многие люди из его окружения льстили и угождали ему, расхваливая на все лады. На его день рождения, ради того, чтобы завоевать его благосклонность, те, кто раньше не удостоил его и словом, пришли к его порогу с щедрыми дарами и поздравительными речами.
[110.15] [110.15] 旺财和 wàngcáihé ванцайхэ «процветание в богатстве и согласии»; 旺福 wàngfú ванфу «процветание в счастье и благополучии».