Читать книгу «Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II» онлайн.

До боли сцепив зубы, он держал себя в руках и терпел.

— Все, отступите немного назад, — с этими словами он вышел вперед и встал перед горными вратами.

Слева и справа стояли сделанные из духовных камней скульптуры отгоняющих злых духов божественных стражей, которые были настолько огромны, что только большой палец ноги каждого из них был размером с шестилетнего ребенка. У этих божественных изваяний было по три лица, отражавших спектр эмоций от благосклонности до гнева, а в руках, украшенных от предплечья до запястья многочисленными браслетами — по ритуальному сосуду. Странное дело, подобного рода статуи божественных стражей обычно имели выпученные глаза леопарда, веки же этих статуй были смежены, а брови нахмурены, отчего казалось, что они задумали что-то недоброе.

Не моргнув глазом, Наньгун Сы уколол стрелой кончик пальца и, начертав кровью на духовном камне магический символ, произнес вслух:

— Кровный потомок основателя Духовной школы Жуфэн в седьмом поколении Наньгун Сы имеет честь кланяться.

Со страшным грохотом задрожала земля.

Какой-то невежественный человек закричал:

— Глаза открылись! У той статуи!

Стоя в толпе людей, Мо Жань, так же как и все, запрокинул голову.

Если бы обстановка не была такой напряженной, он бы точно возразил тому человеку: «Не у одной, а у двух».

Оба стража, слева и справа, открыли глаза цвета янтаря с узким змеиным зрачком.

Изваяние с левой стороны неторопливо открыло рот и из каменной дыры полился звук, похожий на звон гигантского колокола:

— Наньгун Сы, хорошо ли ты помнишь семь табу Жуфэн?

— Жадность, ненависть, ложь, убийство, блуд, воровство, грабеж — семь недопустимых вещей для благородного человека! — ответил Наньгун Сы.

Позади него Хуан Сяоюэ холодно усмехнулся:

— Лучше говорить, чем петь[211.5].

На самом деле, не только Хуан Сяоюэ, но и многие другие свидетели этой сцены, проговаривая про себя эти семь табу, не могли не подумать о том, что сейчас эти слова были самой большой насмешкой над сгинувшим орденом Жуфэн.

Статуя справа тоже открыла рот и до них донесся голос, который, казалось, пришел из глубины веков:

— Наньгун Сы, высоко подвешено чистое зеркало[211.6], внизу бездонные адские глубины, ты идешь по жизни с чистой совестью?

От переводчика: статуя требует ответа у Наньгун Сы «перед всевидящими Небесами и бездонными глубинами Ада».

— С чистой совестью.

Эти два вопроса Наньгун Сы помнил с детства. Чтобы войти на земли Кургана Героев, любой человек из рода Наньгун должен был услышать эти два вопроса и дать эти два ответа.

Когда основатель ордена Жуфэн учредил эту традицию, скорее всего, он надеялся, что, поднявшись на гору для поклонения духам предков, услышав эти вопросы, его потомки вспомнят оставленные им заветы, задумаются о своих поступках и образумятся.

В этот момент Наньгун Сы не мог не подумать об отце, который каждый год в день зимнего солнцестояния, поднимаясь на гору для проведения церемонии поклонения духам предков, отвечал на эти два вопроса. Был ли он хотя бы немного взволнован, испытывал ли хотя бы намек на угрызения совести?

Или же воспринимал эту традицию двух вопросов только как ключ к дверям семейного склепа, считая, что это всего лишь заклинание, открывающее магический барьер на гору Цзяо, и ничего более?

Магический барьер открылся.

Каменные изваяния с двух сторон вдруг затряслись и одновременно опустились на одно колено.

— Покорно просим, хозяин, поднимитесь на гору.

На какое-то время Наньгун Сы застыл на месте, но так как он стоял спиной к толпе, никто не видел выражения его лица, даже Е Ванси.

Наобайцзинь громко завыл, пытаясь выбраться из колчана, зацепившись за его край своими белоснежными лапами с золотыми когтями:

[211.5] [211.5] 说的比唱的好听 shuō de bǐ chàng de hǎotīng «лучше говорить, чем петь» — насмешка над кем-то, кто дает пустые обещания, типа «звучит красиво, еще бы было правдой».

[211.6] [211.6] 明镜高悬 míngjìng gāoxuán «светлое (чистое) зеркало высоко подвешено» — обр. в знач.: справедливость и правосудие; беспристрастный и справедливый судья. Легенда гласит, что у императора Цинь Шихуана было зеркало, которое могло видеть добро и зло человеческих сердец.