— Учитель… Ваньнин…
Мо Жань снова и снова звал его по имени. Жалобно, страстно, безумно и виновато.
Стоило Чу Ваньнину подарить ему хоть немного любви, и он почувствовал себя так, словно выпил самое сильное в мире любовное зелье.
В конце концов, Мо Жань отбросил все тягостные мысли. Крепко притиснув Чу Ваньнина к стене, он вжался в него всем телом и начал яростно целовать, давая выход своему безумному желанию. Довольно скоро они стали задыхаться от недостатка воздуха, уголки их глаз покраснели, а сердцебиение участилось. Между поцелуями Чу Ваньнин вдруг чуть отстранился и, нахмурившись, сказал:
— Свет…
— Разве он уже не погашен?
Продолжая целовать его губы, облизывать мочки ушей и шею, Мо Жань услышал, как Чу Ваньнин, старательно сдерживая желание застонать, прошептал ему на ухо:
— Нет, зажги…
Мо Жань замер.
— Хочу видеть тебя, — сказал Чу Ваньнин.
Зажегся свет.
Тьма ушла.
Первым, что он увидел, были блестящие и ясные, упрямые и решительные, самые прекрасные в мире глаза Чу Ваньнина. Нежный румянец возбуждения лишь слегка коснулся, словно покрытого инеем, холодного лица, целиком и полностью захватив кончики ушей.
— Я хочу видеть тебя, — повторил Чу Ваньнин.
Мо Жань вдруг почувствовал такую ужасную боль в сердце, что казалось еще немного — и он умрет... Как мог этот, покрытый ранами отвратительный комок плоти, когда-то не знавший жалости и сострадания, под этим любящим взглядом продолжать жить?
Не выпуская Чу Ваньнина из своих объятий, Мо Жань поцеловал его, а потом приложил его ладонь к своей груди — туда, где пульсировало сердце.
— Запомни это место, — сказал он.
— …
— Если когда-нибудь мою вину невозможно будет простить, — потершись кончиком носа о нос Чу Ваньнина, он продолжил таким же тихим низким голосом, — своими руками убей меня. Ударь прямо сюда.
Чу Ваньнин вздрогнул и недоверчиво уставился на него:
— Ты сам понимаешь, что говоришь?
Мо Жань улыбнулся, и в этой прекрасной улыбке, кроме искренности и очарования образцового наставника Мо, отчетливо проступила и толика безумия Наступающего на бессмертных Императора.
— Мое духовное ядро сформировано благодаря тебе, и мое сердце теперь твое. Если однажды мне придется умереть, эти две вещи должны принадлежать тебе. Только тогда я смогу…
Он не стал договаривать.
Растерянность и ужас, которых он никогда раньше не видел в глазах Чу Ваньнина, заставили его умолкнуть на полуслове.
В конце концов, Мо Жань опустил взгляд и, горько усмехнувшись, сказал:
— Это просто шутка. Я только хотел сказать…
Он крепко обнял своего любимого. Неизвестно, будет ли у него еще когда-нибудь такой шанс.
— Ваньнин…
«Я люблю тебя, хочу тебя, не могу жить без тебя.