Кулак, который должен был разбить лицо Наньгун Сы, замер на полпути. Лежавший в грязи обессиленный наследник ордена Жуфэн закашлялся и отхаркнул кровавую слюну.
Разгневанный ученик замахнулся, чтобы добить его, но его рука была перехвачена на полпути.
В гневе юноша повернул голову и рявкнул:
— Ах ты тварь! Не стоило тебе…
И замолк, так и не договорив.
Потому что перед ним стоял самый сильный заклинатель мира совершенствования — образцовый наставник Чу Ваньнин.
— Прекрати.
Глаза Чу Ваньнина, словно два омута с ледяной водой, смотрели на него сверху вниз. Выражение лица образцового наставника в этот миг было сложно описать словами: казалось, на нем не дрогнул ни один мускул, но в то же время отразилось очень много самых противоречивых эмоций.
Чу Ваньнин еще крепче сжал руку разгневанного ученика Ли Усиня и, поджав губы, добавил:
— Хватит бить.
Наньгун Сы опять закашлялся и отхаркнул кровавый сгусток. Е Ванси бросилась к нему на помощь, но он отмахнулся от нее:
— Не вмешивайся. Я должен взять ответственность за деяния Духовной школы Жуфэн и ответить за все вместо моего отца.
Услышав это, вспыльчивый ученик Усадьбы Битань еще больше разозлился и попытался высвободить руку из пальцев Чу Ваньнина, чтобы продолжить драку.
Чу Ваньнин нахмурился еще сильнее:
— Хватит драться.
— Не нужно вам в это вмешиваться! Вы человек с Пика Сышэн, и это дело вас никак не касается! — юнец настолько обезумел, что, повернувшись к Чу Ваньнину, на глазах у всех начал орать на него. — Как они могли так поступить с моим наставником?! Как же так?! Отчего такое отношение к Усадьбе Битань? Сколько лет наш орден для Жуфэн был и коровой, и лошадью!! Как же так?.. За что они так с нами?!
Он вскочил на ноги и завыл в голос, а позади него стенал Ли Усинь.
В бреду глава Усадьбы Битань продолжал униженно молить о снисхождении существующего только в его пораженном кошмаром сознании Наньгун Лю:
— Ло Фэнхуа сказал, что хотел бы выменять для меня руководство по владению мечом… но он не знает, где оно находится… Вы обещали мне… Глава… вы мне обещали!.. В этом году мне исполнится семьдесят девять лет, возможно, жить мне осталось совсем недолго. Я столько лет совершенствовался, но так и не смог пройти последнюю ступень до бессмертия. Это значит, сбросив бренную оболочку, я не вознесусь на Небеса и не смогу вновь увидеть моего наставника… Единственное дело, что он поручил мне перед уходом... я так и не смог его выполнить, — каждое слово Ли Усиня падало в толпу, словно выхарканный им сгусток крови. — Я не имею права не выполнить его волю, глава!.. — громко взвыл он. — Верните его мне… верните то, что принадлежит Усадьбе Битань… отдайте этому старику!.. Я умоляю вас!..
Ученика Усадьбы Битань била нервная дрожь, рука Чу Ваньнина также немного дрожала.
В глазах юноши, полных ненависти и непонимания, стояли слезы.
Несмотря на все попытки, он так и не смог вырваться и, в конце концов, не сдержавшись, плюнул на щеку Чу Ваньнина со словами:
— Разве так поступает образцовый наставник? Все вы — бездушные звери!
— Учитель!
— Мо Жань, стой на месте! Не подходи!
Чу Ваньнин разжал руку, освобождая юношу, который тут же снова бросился с кулаками на раненого Наньгун Сы. Но внезапно перед ним вспыхнул золотой свет, и магический барьер с цветами яблони накрыл Наньгун Сы и Е Ванси, надежно защитив их от толпы разъяренных людей.
Стоявший на коленях Чу Ваньнин медленно поднялся с земли и посмотрел на мешанину из лиц разгоряченных и громко галдящих людей.
На одной стороне стоял он, на другой — лил кровавые слезы скорбящий Ли Усинь.
Словно ветка, сломавшаяся в морозный день, старческий голос Ли Усиня пронзил небесный свод:
— Пять миллиардов пятьсот миллионов по-прежнему недостаточно?..