— Не сравнить.
Видя его таким, Мо Жань почувствовал, что камень, лежавший на его сердце, стал еще тяжелее:
— Это в принципе нельзя сравнивать. Все люди разные, так же как и отношения между людьми, а ты…
Ши Мэй не стал ждать, пока он договорит. Повернув голову навстречу ветру, стоя в профиль к Мо Жаню, он похлопал его по груди и сказал:
— Ладно, тебе незачем это говорить. Я знаю, что ты хочешь сказать. Я тоже слишком придирался к тебе. На самом деле, я не такой мелочный человек, но ты опять все неправильно понял, и это действительно очень огорчило меня.
— Э…
— Давай покончим с этим сейчас и больше не будем вспоминать об этом.
Черные глаза Мо Жаня наполнились нежностью. Чуть кивнув головой, он с благодарностью сказал:
— Хорошо.
Ши Мэй привалился своим стройным телом к каменным перилам ограды, которой была обнесена тренировочная площадка. Опустив голову, он смотрел на раскинувшийся под их ногами горный лес и слушал шелест листьев. Спустя какое-то время…
— Давай вернемся.
— Что ты хотел сказать в том году?
Они заговорили почти одновременно. Совсем растерявшийся Мо Жань удивленно переспросил:
— В каком году?
— В том году, когда небо раскололось, — ответил Ши Мэй.
Мо Жань только сейчас вспомнил, как во время Небесного Раскола над Цайде, его невысказанное признание так и замерзло у него на губах…
— Тогда ты не договорил, и я так и не узнал, что именно ты хотел сказать мне. Могу я спросить об этом сейчас?
Мо Жань только хотел ответить, как вдруг за его спиной, как раз со стороны Зала Даньсинь, раздался страшный грохот.
Они оба вмиг переменились в лице.
— Там ведь Учитель! — крикнул Мо Жань. И Ши Мэй, не тратя время на болтовню, твердо сказал:
— Нужно вернуться и посмотреть!
Они вместе бросились к главному дворцу, только чтобы обнаружить на площади около Зала Даньсинь вторую гигантскую тыкву.
Мо Жань в шоке спросил:
— Это еще что?!
Закрыв лицо рукой, Сюэ Чжэнъюн пробормотал:
— Разгульная тыква.
— Сколько их вообще?!
— Только две. Одна для вина, а вторая для распутства. Они как два цветка лотоса на одном стебле, двойня, одним словом, — казалось, Сюэ Чжэнъюн вот-вот взорвется от гнева. — Пока младший брат пытался перепить Юйхэна, сюда заявился еще и старший.
Потребовалось время, чтобы Мо Жань осознал сказанное, а когда это случилось, его бровь нервно дернулась:
— Если Пьяная Тыква любит спаивать людей, тогда Распутная… — он переменился в лице и, резко обернувшись, зло уставился на кружащую по полю огромную тыкву нежно-розового цвета.