— Хм.
Ветряные колокольчики тихо зазвенели под порывом ветра.
После нескольких минут тишины Сюэ Мэн не сдержался и с нескрываемым интересом в глазах внезапно обратился к нему:
— Кхе-кхе, на самом деле есть кое-что, о чем я хочу тебя спросить.
— Ну так спрашивай.
— Скажи мне честно, тогда на горе Хоу, вы двое…
На самом деле Мо Жань знал, что Сюэ Мэн все это время хотел поговорить об этом.
Он долго обходил этот неудобный вопрос[191.2], но так и не смог его избежать, поэтому теперь ему оставалось только ждать, что скажет ему Сюэ Мэн.
Но Сюэ Мэн только шевелил губами, не в силах выговорить крамольные слова. Его лицо то краснело, то бледнело, то краснело опять, и, в конце концов, в упор глядя на Мо Жаня, он сказал совсем не то, что собирался изначально:
— Вы двое на самом деле… искали там дух новогоднего рисового пирога с османтусом, а?
Вода начала закипать. Тонкие нити пара, сплетаясь и закручиваясь, поднимались над чайником, растворяясь во мраке холодной ночи.
Их взгляды встретились. Полыхающие жаром глаза Сюэ Мэна были полны тревоги и томительного ожидания, черные зрачки Мо Жаня — бесстрастны и спокойны, как вода в древних бездонных колодцах.
— Пей свой чай.
Сюэ Мэн внезапно схватил его за запястье и, уставившись на него в упор, повторил:
— Вы двое правда искали там дух новогоднего пирога?!
— …
Чуть замешкавшись, Мо Жань высвободил руку из его хватки и, подойдя к столу, взял черный как смоль чугунный чайник, чтобы наполнить до краев две чашки.
Только после этого он поднял взгляд и сказал:
— Если мы не искали дух новогоднего пирога, что еще мы могли там делать?
— Ты…
— Без веской причины Учитель никогда не стал бы обманывать тебя. Если не веришь мне, во всяком случае ему-то ты должен верить.
Казалось, Сюэ Мэн окончательно зашел в тупик[191.3]. Его рука слегка сжалась на колене, затем он низко склонил голову и сказал:
— Я не могу не верить ему.
— Тогда пей чай, — вздохнул Мо Жань. — Зачем тебе вообще столько думать, если по итогу в голове один мусор.
Он опустил голову и подул на поднимающийся над чашкой пар. В клубящейся дымке его лицо было затуманенным и неясным, словно отражение луны в воде, которое, даже если захочешь, не ухватить и не рассмотреть.
Теплый чай «Восемь Сокровищ» имел солоноватый вкус выдержанного вина. Сюэ Мэн неспешно сделал несколько глотков, чувствуя, как это ласковое тепло успокаивает его бешено колотящееся сердце. Он выпил весь чай, но от сохранившей тепло чашки все еще шел пар.
Сюэ Мэн потупился и с совершенно растерянным выражением лица вдруг произнес так, что было непонятно, обращается он к Мо Жаню или разговаривает сам с собой:
— Я на самом деле слишком беспокоюсь за него и поэтому так много надумываю. Малейшее дуновение ветра и я уже…
— Знаю, — ответил Мо Жань, — ведь я такой же.
Сюэ Мэн повернул голову и посмотрел на него.
[191.2] [191.2] 七弯八绕 qī wān bā rào циваньбажао «семь изгибов и восемь поворотов» — сгибаться во многих местах и постоянно менять направление, обр. непростая задача, требующая изворотливости (идиома из китайского комикса 1981 г.в. «Похищение звезд в сентябре»).
[191.3] [191.3] 捏住了七寸 niē zhùle qī cùn не чжулэ ци цунь «схватить змею на семь цунь» — обр. ситуация, когда любое действие может привести к неблагоприятным последствиям. Истоки идиомы: считается, что если схватить змею на семь цунь (23,3 см) от головы, то можно ее полностью обездвижить, однако это очень рискованно, ведь если схватить ее чуть ниже, то она сможет поднять голову и укусить, а если выше, это может убить ее, а ловцу змей она обычно нужна живой.