Читать книгу «Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II» онлайн.

Когда речь заходила о происхождении названия, ученики высказывали разные предположения, самое популярное из которых основано на крутости ее склона. По этой версии, последнее, что кричали падающие с этой горы люди, было то самое «Ааа».

Но Мо Жань точно знал, что это неправда.

Даже обезьянам было сложно взобраться на пронзающую облака и круглый год покрытую снегом вершину. Когда на Пике Сышэн кто-то умирал, на время подготовки к похоронам гроб с телом оставляли в прощальном зале на вершине горы Ааа.

В своей прошлой жизни Мо Жань был здесь только один раз.

События того времени мало чем отличались от происходящего сейчас. Кровопролитное сражение, последовавшее за закрытием Адского разлома, унесло бесчисленное количество жизней. Жизнь Ши Мэя была лишь одной из них.

Мо Жань не хотел принимать эту правду. Опустившись на колени рядом с ледяным гробом, он смотрел на все еще выглядящего слишком живым человека внутри. Тогда Мо Жань просто стоял в ледяном зале на коленях в течение многих дней…

— Причина, почему я назвал эту гору «Ааа», в том, что в тот год умер твой отец, — в прошлой жизни Сюэ Чжэнъюн сказал ему это в том скованном морозом ледяном склепе. — Старший брат был всей моей семьей. Мы вдвоем создавали Пик Сышэн. Рука об руку мы трудились, чтобы заложить основы будущего процветания. Однако твой отец… он, как и ты, был очень своевольным человеком. Не мог он пребывать в праздности больше пары дней. Мирная жизнь быстро надоела ему, и мой брат опять выступил против злых духов. Потеряв в том бою свои духовные силы, он просто ушел.

В Зале Шуантянь[98.2] было очень холодно. Сюэ Чжэнъюн вытащил из-за пояса бурдюк с гаоляновой водкой. Сделав глоток, он протянул его Мо Жаню.

— Давай, выпей немного. Только тете своей не говори.

Мо Жань даже с места не сдвинулся.

Сюэ Чжэнъюн вздохнул и продолжил:

— Эта гора называется Ааа, потому что в тот день мне тоже казалось, что у меня вырвали сердце. Я знаю, что за невыразимые душевные страдания испытываешь ты сейчас. Когда я стоял тут над телом твоего отца, тоска раздирала меня изнутри. Тогда я решил излить свое горе, плакать и скорбеть, кричать и выть во весь голос. Ааа! Так я и назвал эту гору.

Он искоса глянул на Мо Жаня и похлопал его по плечу.

— Твой дядя прочел не так уж много умных книг, но ему известно, что человеческая жизнь подобна росе. Мгновение, и даже тени ее не найти. Все, что ты можешь, это идти вперед и верить, что в следующей жизни вам суждено вновь стать братьями по оружию.

Мо Жань медленно закрыл глаза. Сюэ Чжэнъюн продолжил:

— Примирись с утратой и прочие слова утешения — все это пустая болтовня. Хочешь плакать — плачь сейчас. Хочешь побыть с ним наедине — оставайся. Только, пожалуйста, не забывай есть рис и пить воду. Пошли со мной в Зал Мэнпо. После того, как ты поешь, можешь стоять здесь на коленях сколько пожелаешь, я не буду тебя отговаривать.

В холодном и безмолвном ледяном зале только ветер играл белым шелком занавесок. С тихим шелестом они касались его лба, словно чьи-то холодные пальцы.

Мо Жань медленно открыл глаза.

Сейчас все выглядело почти так же, как в его воспоминаниях. Перед ним был точно такой же ледяной гроб, отлитый изо льда и снега горного хребта Куньлунь, сияющий и изысканный, как белый жемчуг, опутанный нитями застывшего на морозе шелка.

Только человеком, что лежал в нем, был Чу Ваньнин.

Мо Жань мог болтать что угодно, но он никогда даже мысли не допускал, что в этой жизни, в день, когда расколются Небеса, умрет Чу Ваньнин.

Он оказался застигнут врасплох и совсем не готов.

Теперь, когда перед его глазами было это ледяное тело, вопреки ожиданиям, он почти ничего не почувствовал. Не было радости от смерти врага, и горя от потери учителя тоже не было.

Мо Жань недоверчиво уставился на Чу Ваньнина и очень-очень долго не мог отвести от него взгляд. Лицо Учителя стало более худым и строгим в сравнении с тем, каким оно было при жизни. Теперь его в самом деле покрывал слой инея. Заиндевелые, плотно смеженные ресницы, посиневшие губы, почти прозрачная кожа. Под ней он смог рассмотреть даже бледно-голубые вены, похожие на едва различимые трещины на белоснежном фарфоре.

Как так вышло, что именно этот человек ушел?

Мо Жань протянул руку и робко дотронулся до щеки Чу Ваньнина. Такая холодная.

Он опустил руку вниз, к горлу. Приложил пальцы к сонной артерии. Нет пульса.

Еще раз. И еще раз.

Затем Мо Жань схватил его за руку и крепко стиснул кисть. Фаланги пальцев окоченели, и кожа оказалась неожиданно грубой.

Так странно, что у Чу Ваньнина были такие мозолистые пальцы, но ладони его всегда были такими нежными и гладкими. Мо Жань не мог оторваться от тела учителя и теперь внимательно рассматривал каждый шрам, каждый раскрывшийся от мороза рубец. Хотя все раны были промыты и очищены, на них никогда больше не нарастет плоть, они никогда не затянутся.

[98.2] [98.2] 霜天殿 Shuāngtiān Шуантянь — «заиндевелые небеса».