— Вы, господин, человек умный — это сразу видно, — добавил Морж. — И я вам обязательно пригожусь! Сделаю всё, что скажете, и даже больше! Только не отдавайте меня им…
Чернявый и его сгорбленный товарищ смирно стояли в сторонке. Они не собирались нарушать мой приказ и, судя по сосредоточенным взглядам, размышляли, как действовать дальше.
Азарт схватки ушёл, кровь остыла, и работяг вдруг накрыло осознание того, что впереди их не ждёт ничего хорошего. Всё так. Шансов на благоприятный исход у них не было.
Я помогать пролетариату не собирался, а сами они могли разве что красиво умереть, сражаясь за свободу. На большее пара доходяг была попросту неспособна.
Чернявый поймал мой взгляд. Я кивнул. Пусть бедолаги порадуются напоследок.
— Благодарю, хозяин! — спасённый подумал, что кивок предназначался ему. — Вы не пожалеете…
Он попытался подползти ближе, но я вскинул арбалет. В глазах мужчины мелькнул страх.
Спустя мгновение страх перерос в ужас. Чернявый и сгорбленный схватили своего бывшего коллегу за плечи и потащили его к обрыву.
— Н-е-е-е-т! Прошу!! Отпустите!
Босые пятки Моржа выбивали чечётку по гладким полированным плитам.
— Простите меня!! Прошу!! Умоляю!!! Братья! Простите меня!!!
Перед смертью он решил вспомнить о братстве, но его слова не оказали влияния ни на чернявого, ни на сгорбленного. Мужчины действовали спокойно, слаженно, без суеты.
Через секунду всё было кончено — Морж с воплем улетел в бездну.
Что же, как говорится, собаке — собачья смерть.
— Он заслужил это, уж поверь, — обратился ко мне чернявый, когда крик Моржа растворился в темноте. — Позволь представиться…
Мужчина не успел договорить. Кручёный, который последние несколько минут отдыхал, лёжа на боку, вдруг перевернулся на спину и нехорошо забулькал. Из его рта потекла кровь.
Я рванул к пленному, хотя надежды на спасение уже не было. Однажды, ещё в прошлой жизни, мне довелось видеть подобное…
Кручёный сумел меня удивить. Он откусил язык и теперь захлёбывался собственной кровью. Жуткая смерть.
Я перевернул мужчину на бок, но это не имело большого смысла. У меня не было средств, чтобы остановить столь массивное кровотечение. А даже если бы вдруг удалось, то говорить Кручёный всё равно бы не смог.
Не думал, что трусоватый надсмотрщик решится на подобный шаг. Откусить себе язык — это не запрятанную в зубе ампулу с ядом раздавить. Здесь нужна не просто храбрость — в таком деле требуется нечто большее. Непоколебимая вера или фанатичная преданность, например.
Спустя мгновение всё закончилось. Я вытащил из-за спины кинжал Лэйлы и одним ударом прекратил страдания умирающего. Жил Кручёный хреново, но помер хорошо — столь отчаянный поступок требовал большой силы духа.
Терять ценный источник информации было немного жаль. Однако, с другой стороны, человек, способный откусить собственный язык, вряд ли стал бы много болтать.
— Позволь представиться, — как не в чём ни бывало продолжил чернявый. Произошедшее нисколько его не напугало. — Сабалей Плут! Философ, поэт, дамский угодник. Бакалавр изящных искусств, магистр танца и первый клинок города-острова Векреции!
Про Векрецию слышать мне пока не доводилось. Но, судя по смуглой коже Сабалея, город находился где-то на юге.
Я взглянул на мужчину — он склонился в изящном поклоне. Это выглядело довольно забавно, учитывая его оборванный вид.
Интересно, как такой персонаж оказался в рабстве у Короля нищих? Однако я не стал задавать лишних вопросов и просто кивнул в ответ на приветствие.
— А это, — Сабалей Плут указал на своего сгорбленного товарища. — Мой приятель — Молчун. Он, насколько мне известно, когда-то был рыбаком…
Молчун кивнул.
Сабалей ожидал, что я представлюсь в ответ, но его ожидания не оправдались.
— Мы благодарны тебе за спасение, добрый юноша, — произнёс он. — Однако позволь узнать — как ты собираешься помочь нам выбраться отсюда?